— Но ведь можно работать и нелегально.
— Нелегально — да, в любой момент. Но за польские деньги. Если тебя это устроит!
— М-да…
Мы некоторое время молчим. Тинейджеры одеваются, чмокают друг друга в щёчку на прощанье, парни писают в костёр, чтобы потушить его. Ночь становится нетерпеливой. Мне хотелось бы вскочить и прямо сейчас приняться за дело.
Том говорит:
— Я знаю одну работу, которую можно получить в любой момент и даже кое-что на ней заработать.
— Скажи!
— Нет, это не для тебя. Здесь нужны крепкие нервы, а ты ведь у нас поэт.
— Скажи! Я возьмусь! Никаких проблем!
— Нет, это была дурная идея, забудь о ней, считай, что я ничего не говорил.
— Но что же это? Скажи! Я побегу туда сразу, как только забрезжит рассвет, и наймусь! Я им спляшу обезьяний танец! Я разобьюсь в лепёшку, вусмерть уработаюсь у них! Разве ты не понимаешь? Мне нужна Юдит, а всё остальное не играет роли! Я по забывчивости оставил в ней мою тоску, и теперь эта девчонка где-то шляется с моей тоской внутри, ещё обронит невзначай!
Том распечатал новую бутылку вина.
— Я имел в виду бюро ритуальных услуг.
— О!
— Ну вот видишь…
ГЛАВА 14. ХЛАДНОКРОВНЫЕ ЗНАТОКИ СВОЕГО ДЕЛА
в которой Хаген ищет работу и проводит один неприятный день
Я отправился в пригород, поскольку заведомо знал, что городские конторы ритуальных услуг меня не возьмут.
Было одиннадцать часов утра, и много времени уже было потеряно впустую.
Эта контора была частным предприятием, и шеф указал мне на кресло. На столе — чёрная Библия с золотым крестом.
Лицо шефа сохраняло стабильное выражение пиетета, усиленное тёмной бородой. На его пальцах поблёскивали массивные кольца. Рядом с Библией стояла семейная фотография. Жена, две дочки. Все они тоже смотрели с фотографии с большим пиететом.
— Что я могу для вас сделать? — тихо и осторожно спросил он, видимо принимая меня за клиента.
Я дважды кашлянул.
— Мне нужна работа!
— Ах вот что!
Тотчас же изменился тон и даже поза в кресле. До чего же массивный человек! Как Паваротти до начала вынужденной диеты.
Мы обменялись фамилиями. Его звали Крамм, и он дал мне отмашку — разрешил затянуть мою песню.
Стены помещения были окаймлены траурным крепом. Повсюду был чёрный бархат и вазы с белыми гладиолусами.
Я напел ему, что моя карточка для отчисления налогов с зарплаты, судя по всему, затерялась где — то на почте, а счёта в банке я не имею по той причине, что не настолько доверяю банкам, чтобы отдавать им мои деньги. Ну, и прочие глупости для проформы.
— Вы водите машину?
Я без колебаний сказал «да», хотя уже несколько лет не сидел за рулём.
— Итак, вы хотите у нас работать… для начала подручным?
— Я хочу работать как можно больше!
Он понимающе кивнул и дал мне бланк:
— Заполните, пожалуйста, эту анкету!
Я вписал туда домашний адрес и телефон Вольфганга. В качестве предшествующих занятий я написал: «Строительные работы». Это указывает на сильные, хваткие руки. Производит хорошее впечатление.
Крамм всё внимательно прочитал. Потом спросил:
— Почему вы хотите стать ритуальным работником?
— Видите ли, это профессия, твёрдо стоящая на земле! Почётное ремесло! И всегда пользуется неизменным спросом, не правда ли?
Он понимающе кивнул.
— М-да, господин… Тринкер, мы обдумаем ваше предложение и дадим вам знать…
То есть он хотел от меня отделаться и даже поднялся с кресла для прощального рукопожатия.
— Но, господин Крамм, работа мне нужна прямо сейчас, безотлагательно!
— Почему?
— Я полон энергии и к тому же немного… поиздержался.
Он снова сел в своё кресло.
— Но я должен сперва навести о вас справки, получить доказательства вашей хорошей репутации!
— Какие доказательства? Я честный человек! Я не ворую! В противном случае для чего мне было бы искать работу?
— Э-э-м, дело даже не в этом. Видите ли… в нашем деле часто встречаются… э-э… извращенцы, которые… скажем так… ищут этой работы сверхмотивированно..
Я энергично и с пониманием помотал головой.
— Нет-нет — на этот счёт вы можете не опасаться, я вне подозрений!
— Вы работали на стройке? Это хорошо. Работа у нас тяжёлая! Вдвоём приходится поднимать и нести до двухсот килограммов. Вы это понимаете?
