— Что дальше?
— Разве потом в доме не появилась женщина?
— Да, весной. Её звали Ариана, она была очень робкой, а у кровати были такие жёсткие, выступающие края, от которых у нас постоянно появлялись синяки, но…
— Страсть?
— Да, вот именно, страсть всегда ездит зайцем, без билета, не правда ли? Это было чудесно, мы прожили с ней вместе три года, а потом случилась эта история с богатой женщиной в Вене, но это другая история, и Ари оставила меня.
— А потом?
— Потом я очень горевал, пролил много слёз и начал сомневаться.
— Вот именно.
Ирод благосклонно погладил меня по голове своим карманным фонариком.
— Ну и что? Что всё это значит? — спросил я, став вдруг любопытным.
— Да ничего, так, — сказал Ирод и плюнул через перила балкона. — Мне уже надо идти, — сказал он. — А тебе надо отдохнуть. Мы охотники и рубим жизнь, но мы также обогреваем ад и время от времени собираемся вместе. Желаю тебе много счастья, мой друг!
И он исчез. Прямо у меня перед глазами. Растворился в воздухе. У меня на экране закрытых век всё ещё метались полосы от его карманного фонаря. С этим парнем мне никогда не разобраться.
Мои члены постепенно расслабились. Опасность, кажется, миновала. Я вернулся назад, в комнату нашего пансиона, и лёг рядом с Юдит, обцеловал её правую руку от кончиков пальцев до подмышек, пока она не проснулась и не погладила меня.
Она приподнялась, опершись на локоть.
— С кем ты там разговаривал?
— Что?
— Я слышала сквозь сон, ты с кем-то разговаривал.
— Сам с собой, — сказал я, чтобы не тревожить её.
Она снова откинулась на подушку и обвила меня руками.
— Давай сделаем это ещё раз. Теперь, наверное, уже будет не так больно.
— Хорошо.
Вокзал. Отъезд. Эпислон
Над сооружением из стекла, железа и голубей нависла угроза осени. Тёплые дни собираются в отпуск. Мы стоим у железнодорожного полотна. Поезд, которого мы ожидаем, не отвезёт нас ни в какое определённое место. Это будет поезд, который просто едет, только едет, прочь от страны дураков, где мир есть лишь пустое времяпрепровождение.
Завтра истекает срок годности моего паспорта…
С востока отвратительно несёт церковным пением, завистью, жадностью и Великими Отечествами. Там нет места для удовольствий и забав.
На перроне.
На сей раз я вдвоём.
Уже превращённый в скелет, я налепил на свои останки плоть и кровь.
Поезд подъезжает.
В лесу, у Храма, проложено три метра рельсов. Они проложены для нас. Там мы и остановимся. Сам бы я до этого никогда не додумался.
Уведите от меня деток.
Пассажиры раздвигают двери вагона.
У окон поезда сидят все мои друзья, живые и мёртвые. Они свешиваются наружу, смеются и машут руками. Это поезд призраков. Карнавал тоски.
Мы занимаем свои места. Начинается радостная часть войны. Можно освобождённо заиграть марш. Живые восхищённо выглядывают наружу, в объятия окончания лета. Апофеоз счастья.
Я был чернотой под ногтями.
Теперь я хочу собрать себя в пиратский флаг.
Заселить дом среди домов, объездить корабль среди кораблей.
Теперь хорошо. Даже музыки не надо.
Юдит улыбается.
Мы растянемся на мягкой обивке, и я ей всё расскажу. С самого начала. Как всё было. И вот она меня слушает, вот она воспринимает меня и ждёт, раскрошив во рту то, что было ложью.
Свисток. Вокзальный придурок с красной отмашкой.
Всё рассказать.
Друзья штурмуют наше купе, поздравляют нас и издают радостные вопли.
Ковчег момента. С боковой качкой.
— Юдит, — лепечу я, — только будь рядом со мной осторожна… Я сейчас слон.
