— Тогда почему ты здесь?
— Чтобы сообщить вам, что граф Тибо Шампанский со своими людьми настойчиво пожелал пригласить в гости посланника Святейшего Папы, угрожая в противном случае уничтожить всех, включая Его Преподобие. А также слуг, кучеров, а может, даже и коней. Моей задачей было во что бы то ни стало сохранить жизнь принципала, а не демонстрировать свою доблесть. Легат в плену, но жив. Или был бы свободен, но мертв.
— Да, ты прав. — Король, остановившийся в шаге от Майорано, сжал кулаки, затем разжал и положил руку на плечо барона ди Гуеско. — Их там много?
— Мятежников? Я насчитал более трехсот рыцарей и, судя по всему, к ним прибывают новые подкрепления.
— Проклятие! Мы должны их разгромить…
За спиной Анджело Майорано грохнули об пол, опускаясь, древки копий стражи. Он мягко повернулся, освобождая плечо и кладя руку на эфес кинжала, но опасения были излишни — в тронную залу, покачиваясь на негнущихся ногах, медленно вошел аббат Сугерий.
— Что? Что произошло? — позабыв о госте, Людовик обратился к своему духовному отцу.
— Папский легат… — через силу прохрипел Сугерий.
— Да, я знаю, они захватили его. Этот выродок Тибо Шампанский.
— Захватили? — На бледном лице аббата Сен-Дени выступила испарина.
— Да, этот барон… Как тебя?
— Ди Гуеско.
— Барон ди Гуеско только что сообщил.
— Это многое объясняет. Должно быть, они пытали его.
— Кого? Барона?
— Легата. Государь, мужайтесь — Франция под интердиктом.
Торговый город Антверпен состоял из огромного и беспорядочного скопища домов вокруг ярмарки. Глядя на то, как расположены жилища вдоль дорог, именуемых здесь улицами, можно было предположить, что вечером, когда закрывались лавки, подгулявшие в трактирах купцы шли куда глаза глядят, в поисках, где бы преклонить голову. Если за день было выпито много, таковое быстро отыскивалось на ближайшем пустыре, а проснувшись, купец решал ставить там дом и затем строил новый трактир — поближе к дому. Его посетители находили, в свою очередь, новые пустыри. Так город разрастался, но весьма случайным образом.
Суетливая толпа целый день перемещалась по рыночным площадям, толкаясь, гомоня, переругиваясь, порою довольно активно пуская в ход кулаки и палки. И это имело одно крупное достоинство: в Антверпене можно было купить все, что вообще можно купить. Именно таким серьезным делом сейчас и занимался Лис, как водится, принявший на себя обязанность снарядить отряд к недолгому путешествию в Аахен.
Обреченный на вынужденное безделье Камдил присматривал за мальчишкой, размышляя, что же дальше надлежит с ним делать. Как ни противно, ни одна сколько-нибудь путная мысль не шла в голову, предпочитая витать невесть где.
В этот момент, возможно, чтобы прекратить бестолковые метания, по закрытой связи на Вальдара обрушился командный голос Джорджа Баренса.
— Чем вы заняты, друзья мои? — Речь стационарного агента, как всегда, была изысканно вежлива, но что-то в ее звучании заставляло внутренне напрячься, разве что не вытянуться в струнку.
— Все по плану, — не замедлил с ответом граф Квинталамонте, — готовимся к отправке на турнир. Лис пошел закупить лошадей и продовольствие.
— Вам следует поторопиться.
— Новые вводные?
— Можно сказать и так. Хотя, дорогой племянник, я думал, тебе уже известно.
— О чем речь?
— О Франции, мой дорогой, о чем же еще?
— Кто-то умер?
— Вероятно, да. И скорее всего это не последняя жертва. Произошло два события, как-то связанных друг с другом. Первое: Бернар Клервоский взбунтовал против короля Шампань и Нормандию.
— Уже весело. А второе?
— Второе — еще похлеще. Легат Его Святейшества наложил интердикт на христианнейшего короля.
— Погодите, дядюшка, я чего-то не понимаю. Насколько можно судить, самовольство Бернара Клервоского далеко не на руку святому престолу.
— Ты все уловил верно: неистовый аббат действует так, будто именно он — живой наместник бога на земле, а остальные — Папа, или, тем паче, король — так… Досадное неудобство на его пути. А тут вдруг понтифик, словно склоняясь перед ничтожным аббатом, решает подыграть ему… Это очень странно.
— Да уж, конечно, — подтвердил Камдил.
