— Человека, у которого украли костюм. Я отправлюсь в Вествуд и хорошенько порасспрошу его.
— К чему это, если он все равно не знает, кто совершил кражу?
— Плохой след лучше никакого, Сэм. Ну, давай!
— Ты только зря потеряешь время, Гови.
Он пожал плечами и стал рыться в ящике стола. Наконец он нашел метку химчистки, к которой была приколота бумажка. Я прочел: «Дж. Томас Ричардс, Джанкл Плэйс, 3, Вествуд».
— Позвони им сначала по телефону, дружище, — посоветовал Сэм. — Как я понял, хозяев нечасто застанешь дома.
— Обязательно. Еще одно, Сэм…
— Чего еще тебе надо? Мою рубаху?
Он был издерган всеми этими неприятностями, и я не мог сердиться на него.
— Шериф подпрыгнет от радости, когда ты передашь ему эту карточку, Сэм. Ты можешь сделать это сейчас?
— Я пойду к нему, как только отделаюсь от тебя.
— Я тебя долго не задержу. Все, что мне надо, это фотографии, которые ты сделал с того мужика, которого сбил Майнер.
— Ты прекрасно знаешь сам, Гови, что эти фотография не должны покидать моего кабинета.
— Я обещаю, что принесу их обратно.
— Ты надеешься опознать его?
— Хочу попробовать. И если мне это удастся, первому я сообщу об этом тебе.
— Я верю, мой мальчик, но вряд ли тебе что-нибудь удастся сделать.
Улыбка Сэма была похожа на гримасу. Он так надеялся со временем стать шерифом.
— Посмотрим. Дай мне их, Сэм.
Он встал, открыл небольшой стальной сейф и стал в нем копаться. Луч солнца упал на его профиль, и мне показалось, что старик похож на древнее изваяние, пыльное и заброшенное.
— Не беспокойся, Сэм, ты получишь свою пенсию, — проговорил я, но так тихо, что он ничего не расслышал.
Наконец фотографии нашлись, и Сэм положил их на стол, Я увидел их в первый раз. Мертвец на фотографиях казался моложе того, которого я видел в морге. Возможно, при жизни у него была вовсе не отталкивающая внешность, но на фотографии на него было неприятно смотреть: раздавленный нос, перекошенная челюсть, изуродованный глаз. Одни только волосы казались не тронутыми аварией.
— Видимо, колеса проехались прямо по нему, — сказал Сэм. — Грудь была раздавлена, череп треснул…
— Судя по этим фотографиям, он был блондин?
— Блондин с серо-голубыми глазами. Рост метр шестьдесят восемь, вес около семидесяти килограммов. Мне кажется, что при жизни он был, что называется, красивый парень.
— Особые приметы были?
— Одна.
Он протянул мне фотографию руки погибшего с надписью: «Левая рука». На ней была татуировка: молодая гавайка с венком из цветов на шее и надписью «Алоа».
— Надо думать, он был моряком.
Сэм дрожащими руками закрыл папку.
— Устал? — спросил я.
— Нет. Просто зрелище трупов начинает меня угнетать. Под старость я, видно, стал впечатлительным. Но, видит Бог, сколько я повидал их на своем веку! Хочешь верь, хочешь — нет, но разве такой я был в молодости! Да знаю я, что это по моей вине были испорчены отпечатки пальцев! Но я весь дрожал, когда делал эту работу. Я все думал об этом молодом человеке, который лежал передо мной раздавленный, мертвый… Я просто не мог…
Сэм схватил меня за рукав.
— Я очень старый, Гови?
— Все побаиваются мертвых, Сэм. Это совершенно нормально.
— Не произноси этого слова, Гови! Не говори мне о смерти! Когда я слышу это, мне хочется заткнуть уши. Что за проклятая жизнь — столько этого видеть! Когда-то мне было все нипочем, но теперь я чувствую, что. настал мой черед.
— Ты просто напрасно думаешь об этом, Сэм.
Я попрощался с ним, сел в свою машину и сломя голову помчался к Лос-Анджелесу, а его слова все звучали у меня в ушах.
