Вблизи прореха оказалась не столь велика, как подумалось вначале. Узкая щель, по размеру — едва протиснуться крепышу Милару. Песок и мелкая щебенка продолжали осыпаться со стен, расширяя проход, но чужого присутствия рядом не ощущалось.
— Ная, пойдешь последней, — велел Лариус, зажигая в ладони шарик огня. На промелькнувшее во взгляде девушки недовольство, укоризненно выговорил: — Кто за помощью побежит, если потребуется, я или Милар? Ты всяко быстрее обернешься.
Старик был прав. К тому же время споров вышло. В дозоре подчиняться старшему по группе беспрекословно — закон. Девушка послушно встала за Миларом, протиснулась в щель, лишь услышав с той стороны разрешение привратника. Шарик огня тускло освещал туннель. Но в руках Милара Ная с удивлением увидела факел.
— Захватил по привычке, — пояснил он, запалив его вылетевшей от щелчка пальцев искрой.
Сразу стало уютнее. Все-таки, что ни говори, свет придает уверенности. Цепочкой, на расстоянии трех шагов друг от друга, двинулись по коридору. Древность и колдовство незримо присутствовали здесь. Ровно через двадцать три шага попадались кучки костей, сложенные пирамидкой, через девять — выложенные из белого мутного камня круги, стены были исписаны заклинаниями. Прочесть их не получилось. Темно и язык незнакомый. Но в чем девушка была уверена — писали их кровью. Даже по прошествии трехсот лет в горле першило от ее запаха.
Лариус остановился у развилки. Коридор дальше расходился на три туннеля. Который именно из них подходил к грани — никто не знал. Сведений о том не сохранилось.
— Я проверю правый, а вы остальные, — решил целитель. Шарик в его руке увеличился вдвое, засияв ярче, — Будьте осторожны. Если заметите что-то подозрительное, сразу подавайте знак, в драку одни не лезьте.
Колдуны разошлись каждый по своему коридору. Ная по примеру Лариуса тоже создала светлячка, хотя в темноте видела прекрасно. Далеко идти девушке не пришлось. Туннель вскоре закончился тупиком. Кладка старая, непотревоженная, воздух затхлый. Она повернула назад. И тут подземелье содрогнулось от грохота, земля качнулась под ногами, а впереди сверкнули всполохи огня. Ная с проклятиями рванула к выходу из туннеля. Из соседнего коридора выскочил Милар.
— Лариус! — одновременно выпалили они и бросились в правый туннель.
Девушка вновь очутилась позади привратника, хотя не помнила, когда он успел пихнуть ее себе за спину. Светлячок легким движением пальцев был затушен, хватало и факела Милара, а лишние силы тратить на колдовство сейчас не годилось. Судя по всему, скоро они очень понадобятся. «Сестренки» скользнули в ладони колдуньи. Дирк ждал своего часа на поясе.
Ная охнула, налетев на широкую спину внезапно остановившегося привратника. Осторожно высунулась из-за его плеча, оглядела туннель.
Целитель лежал в трех шагах от них в изломанной позе. Под ним растекалась лужа крови. Меч валялся чуть в стороне, слегка присыпанный каменной пылью от обрушившейся части стены. А рядом с ним, спиной к привратникам, стояло высокое, закутанное в серый плащ, существо. Седые космы ниспадали до пояса, голова склонена на бок, уродливые пальцы с длинными когтями зажимали рану на бедре. Сумел все же Лариус достать тварь. Погиб, как и хотел — достойно, в бою.
Существо повернулось к ним, и Милар хрипло выдавил:
— Талкара.
Двуколку Ильгар нагнал ближе к ночи. И то лишь потому, что жрица изволила устроиться на ночлег.
Перед тем как выехать из деревни, страж еще немного пораспрашивал народ, но делал это скорее для виду, чтобы было что написать в раппорте. Чужаков в этих землях давным-давно никто не видел, боги тоже не объявлялись, а из местных вряд ли кто мог учинить подобное с пасечником. По всему выходило, что дело просто закроют.
Он наскоро перекусил в доме старосты и выбрался на тракт.
Место жрица выбрала хорошее — в ложбине между холмами, с подветренной стороны. Дыма от костра видно не было. Ильгар бы проехал мимо, да пожилой воин вовремя его приметил и окликнул. Оказалось, рассвирепевшая жрица отослала старика, велев вернуться затемно.
— Обряды, — пояснил Карик. Он сидел на камне и прихлебывал из фляги резко пахнущую травами настойку. Глаза ветерана маслянисто блестели. — Она с трупом возится и не хочет, чтобы мешали… Хлебнешь?
