— Нет.
Ильгар слез с лошади и огляделся. Место было укромным, тихим, неподалеку темнела купа диких яблонь. От тракта к ним вела едва заметная тропка. Не иначе, подумал страж, раньше здесь был разбит сад. А возможно, и деревня находилась где-то неподалеку… Сколько трудов было вложено, чтобы сад цвел? И все пропало втуне. Человеческий труд не имел цены. Вернее, результат человеческого труда оценивался лишь временем.
— Уже стемнело, — Ильгар взял лошадь под уздцы, — идем к костру.
— Я еще посижу, — невнятно ответил Карик. Он выглядел каким-то вялым.
— Дай-ка флягу.
Тот не шевельнулся. Тогда страж сам забрал обтянутый кожей деревянный сосуд. Взболтал, принюхался. От резкого запаха закружилась голова.
Хмыкнув, Ильгар поставил флягу у ног ветерана и сам направился к костру.
К запаху дыма примешивался уже знакомый пряный аромат благовоний. Девушка как раз заканчивала чистить кадило, когда страж громким покашливанием возвестил о своем приходе.
— Молодец, — буркнула жрица, — быстро нас нашел.
— Искал по запаху.
— Как собака?
— Скорее, как волк. Все-таки я из лесных, а у нас, знаешь ли, в роду не только медведи и лисы встречаются.
— Знаю, — жрица принялась зашивать мертвеца в парусину, — дикари готовы трахнуть все, что поймают. Поэтому вы больше похожи на зверей. А мы — люди. Строим новый мир, пока вы гоняетесь за медведицами, лисами и сестрами… Чувствуешь разницу?
— Острее, чем ты думаешь, — Ильгар уселся перед костром и развязал мешок. Дочь старосты собрала в дорогу немного вареной курятины, белого хлеба и сотов, завернутых в листья лопуха.
— Можешь ухмыляться сколько душе угодно. — Игла так и мелькала в пальцах девушки. Было видно, что она поднаторела в подобных делах. — Но вместе с богами уходит время нелюдей, дикарей и животных в человеческом обличии. Не все это понимают, к сожалению. Но… ничего. Придет час, когда поймут. Очистим от грязи Гаргию, а вслед за ней — всю Ваярию.
— Что у тебя с головой? — изумился Ильгар. — Или это в душе такой хаос? Мне жрецы всегда виделись оплотом нового мира. Разумные, степенные… Злоба в тебе клокочет, как вода в котле под крышкой. Того гляди пар из ушей пойдет! Я тебе кое-что расскажу про дикарей и язычников. И, быть может, в твоей светлой головке появится что-то еще, помимо ненависти…
— Оставь слова для ушей тех, кому не противно тебя слушать!
Ильгар осекся. В молчании наблюдал, как невысокая девушка заканчивает работу и моет руки.
Поел он без аппетита.
Ослик бежал довольно резво и был поразительно послушным. Погонщица лишь время от времени легонько похлопывала ушастого по спине длинной палкой. Старый воин скорчился в двуколке. Его потряхивало после вчерашнего, и выглядел он жалко. Лежащий рядом мертвец, казалось, нисколько Карика не смущал.
Ехали они по старой колее, раскатанной еще до возвышения Сайнарии. Почему-то дорогу не любили ни торговцы, ни солдаты, ни странники. Ильгара это удивляло. Дорога хоть и была узкой, но зато на удивление ровной, и местность хорошо просматривалась на сотни шагов во все стороны света. Он даже расслабился и умудрился подремать в седле…
— Гляди-ка, пошире стала!
Ильгар вздрогнул. Встрепенулся и завертел головой.
По правую сторону от колеи землю рассекала трещина. По ее краям разросся странный кустарник багрового цвета, и это при том, что вокруг, на два десятка шагов, не было травы, лишь сухая земля. Трещина пролегала через холм и исчезала по другую его сторону.
— Что это такое? — удивился страж.
— После землетрясения осталась, — ответил Карик. — Только раньше поуже была да покороче. А сейчас — видишь? — почти к самой колее подобралась, зараза! Скоро не проедешь тут… К слову, по другую сторону она переходит в овраг такой глубокий, что дна не видно.
— Странно. Земля возле трещины спекшаяся, будто от жара.
— То не жар. — Девушка, так и не соизволившая назвать своего имени, вынула из кармана горсть семян и бросила в сторону провала. — Здесь произошло нечто важное для истории нового мира и Сеятеля. Никаких подробностей не сохранилось. Простой народ побаивается дороги… дураки.
Ильгар призадумался. Получалось, что место это объезжал всякий путник — даже торгаши, которые ради двух-трех сэкономленных дней готовы на брюхе ползти через тонкий лед и по раскаленному песку. Все чего-то опасались. И, видимо, не просто так. Было здесь что-то странное. Он, конечно, отнюдь не эйтар, но в травах разбирался достаточно хорошо, чтобы понять: кустарники такого цвета и вида в этих краях не расли. Они напоминали вьющийся по земле шиповник и имели багровые с прозеленью листья. Страж собрался было сорвать стебель и показать кому-нибудь из чудного народа, но передумал. Приближаться без надобности к пропасти не хотелось.
