— Сэм, старина, рад тебя видеть! Хорошо, что у нас есть время поговорить. Садись. Что будешь пить?
— Двойную виски с содовой.
— Виски с содовой для моего гостя. А мне кружку «Гиннесса».
Когда сомнения с лица официанта исчезли и он ушел, Сэм наклонился к Орлову.
— Ну, рассказывай, как это тебе удалось тридцать лет назад?
— Об этом мы ещё успеем поговорить, — спокойным жестом остановил его Михаил. — Сначала о тебе. Как ты поживаешь?
Лицо Сэма сморщилось, словно он собирался заплакать, но каким-то чудом удержался.
— Плохо, Майкл. Я заканчиваю преподавать в университете. Мне предлагают должность адъюнкта на полставки, но это всего лишь шесть тысяч в год. Жена умерла, дочь в больнице — у неё рак, медицинское страхование оплачивает всего лишь половину расходов по её содержанию в больнице, остальное должен платить я — пять тысяч фунтов в год. Муж бросил её и уехал в Америку, от него ни слуха ни духа. У меня две очаровательные внучки — семь и десять лет, но как их прокормить? В общем, положение у меня отчаянное.
Именно это и хотел услышать Орлов.
— Послушай, Сэм, ты мог бы оформить мне приглашение в Англию на один месяц? Я слышал, что любой гражданин Соединенного Королевства может сделать это, если он принимает все расходы по приглашенному на себя.
К этому времени стакан с коктейлем, стоявший перед Сэмом, был пуст.
— Повторите, — сделал жест Орлов, глядя на официанта. Тот кивнул, и перед профессором мгновенно появился новый стакан с янтарной жидкостью.
Сэм жадно схватился за него и сразу отпил треть стакана.
— Майкл, старина, — слегка заплетающимся голосом («И это после первого стакана!» — подумал Орлов) произнес Сэм. — Я готов сделать это немедленно, но власти проверят в университете, а там всем известно о моем бедственном положении.
— Ты поступишь следующим образом, Сэм, — посоветовал Орлов. — Завтра с утра приезжай в университет, напиши заявление об увольнении по собственному желанию — объясни, что получил крупное наследство, надеюсь, никто не будет тебя удерживать, — расплатись с долгами — у тебя их сколько?
— Тысяча восемьсот сорок фунтов, к тому же я взял вперед жалованье за июнь, так что всего около трех тысяч, — произнес Брикстоун, глядя на Майкла глазами старой больной собаки.
Орлов достал чековую книжку и выписал чек на четыре тысячи.
— Надеюсь, ты не думаешь, что старый русский математик занялся вербовкой старого английского математика, — усмехнулся он. — Да и какой в этом для меня смысл?
— Что ты Майкл, что ты, — бормотал старый профессор. По его морщинистым щекам текли слезы. — Как я смогу отблагодарить тебя?
— Во-первых, благодарить не за что, — деловито ответил Орлов. — Это те самые деньги, которые я предлагал тебе тридцать лет назад и от которых ты отказался. Теперь за тридцать лет на них наросли проценты. А вот помочь мне ты действительно можешь. Разберись со своими делами и приезжай сюда, в «Кенилуорт», послезавтра, нет, лучше через два дня, в четверг. Только приоденься как следует. Отныне ты будешь вращаться в высших кругах общества. Да, вот что еще: найми няню для своих внучек и оставь им денег на неделю, чтобы они ни в чем не нуждались. А этот чек, — Орлов выписал ещё один, на этот раз на пять тысяч фунтов, — отвези в больницу и скажи, что платишь за свою дочь. Сейчас я вызову такси и тебя отвезут домой — платить не надо, я заплачу. Поешь и ложись спать. Только давай договоримся — больше ни капли виски, ладно?
Когда профессор Сэм Брикстоун встал из-за стола, на нем остался почти нетронутый стакан виски с содовой.
На следующее утро Орлов отправился в Британский музей, как только он открылся. Михаил знал, что ему предстоит нелегкая работа, поэтому купил несколько блокнотов, шариковых ручек и набрал мелочи, чтобы ходить к автомату, торгующему кока-колой.
Сначала он выписал результаты всех скачек, проведенных Клубом Жокеев. Затем та же самая судьба постигла скачки, проведенные под руководством и по правилам Нэшнл Хант Коммитти, и, наконец, все 104 дня, когда проводились гонки борзых за механическим зайцем. Орлов не упустил из вида и скачки в Шотландии и Уэльсе; в общей сложности за скаковой сезон, считая гладкие скачки и стипль-чез, в Англии, Шотландии и Уэльсе, на их семидесяти ипподромах проводилось несколько тысяч забегов. Орлов не рассчитывал принять участие во всех; в лучшем случае его люди примут участие и будут делать ставки в сотне наиболее важных забегах. Этого более чем достаточно. Скаковой сезон начинался в марте Фестивалем стипл-чеза в Челтенхеме, далее следовали скачки стипль-чезистов каждую субботу и воскресенье до конца мая, к этому времени грунт высыхал и начиналось время классических скачек, продолжавшихся до августа. Орлов работал насколько увлеченно, что едва заметил, как в зале прозвенел звонок — библиотека закрывалась. Сейчас у него в блокнотах были результаты всех наиболее важных скачек и забегов борзых за 1968 и 1969 годы.
