– Он раскроет крылья, да? – она ахнула. – Он поймет, что будет падать и падать, пока…
Она даже не могла это произнести.
– Нет, – сказал Билл.
– Но…
– Он врежется прямо в землю в нескольких тысячах метров внизу, да, – сказал Билл. – Он переломает все кости. Но не волнуйся, он не может убить себя, как бы ни надеялся на это. – Он повернулся к Люс и вздохнул. – Теперь ты веришь в его любовь?
– Да, – прошептала Люс. Единственное, чего ей хотелось в этот момент, – это прыгнуть со скалы следом за ним. Вот насколько она любила его в ответ.
Но от этого не будет никакого толка.
– Они были так осторожны, – ее голос был напряжен. – Мы оба видели, что произошло, Билл: ничего. Она была так невинна. Так как она могла умереть?
Билл захлебнулся смехом.
– Ты думаешь, что знаешь все о ней просто потому, что видела последние три минуты ее жизни с другой стороны горы?
– Это ты заставил меня использовать бинокль… Ой! – Она замерла. – Подожди! – Что-то не давало ей покоя – то, как на мгновение изменились глаза ее прошлой «я» в последние мгновения.
И внезапно Люс поняла:
– То, что убило ее в этот раз, я бы все равно не смогла увидеть…
Билл перебирал когтями, ожидая, когда она закончит мысль.
– Это происходило внутри нее.
Он медленно похлопал в ладоши.
– Думаю, теперь ты готова.
– Готова к чему?
– Помнишь, что я сказал тебе в Хелстоне? После того как ты поговорила с Роландом?
– Ты не согласился с ним… Насчет моих встреч с моими прошлыми «я»?
– Ты все еще не можешь переписать историю, Люс. Ты не можешь изменить повествование. Если ты попробуешь…
– Я знаю, это исказит будущее. Я не хочу менять прошлое. Мне просто нужно узнать, что происходит – почему я продолжаю умирать. Я думала, дело было в поцелуе или прикосновении, или чем-то физическом. Но все сложнее, мне кажется.
Билл дернул тень за ногами Люс, как матадор, машущий красной мулетой. Ее края сверкнули серебром.
– Готова душу отправить за своими словами? – спросил он. – Готова попасть в 3D?
– Я готова, – Люс ударом открыла вестник и приготовилась к солоноватому ветру внутри. – Подожди, – сказала она, и посмотрела на Билла, парящего рядом. – Что такое 3D?
– Веяние будущего, девочка, – сказал он.
Люс уставилась на него.
– Ладно, есть неблагозвучный технический термин – расщепление, но мне кажется, 3D звучит намного лучше. – Билл нырнул в темный туннель и поманил ее скрюченным пальцем. – Можешь поверить, тебе понравится.
Лхаса, Тибет.
30 апреля 1740 г.
Дэниел все еще бежал, когда почувствовал землю под ногами.
Ветер обдувал его тело. Солнце казалось так близко. Он все бежал и бежал, и понятия не имел, где находится. Он вырвался из вестника, не зная этого, и хотя все казалось правильным, какое-то воспоминание мучило его. Что-то было не так.
Его крылья!
Их не было. Нет – они все еще были, конечно же, но он не испытывал желания их раскрыть, никакого обжигающего желания полета. Вместо знакомого желания взмыть в небо его тянуло вниз.
Воспоминание поднималось из глубин его сознания. Он приближался к чему-то болезненному, чему-то опасному. Его взгляд сосредоточился на пространстве впереди…
И он ничего не увидел, только воздух.
Дэниел отшатнулся назад, размахивая руками, его ноги заскользили по камням. Он упал на землю и остановился за мгновение до того, как скатиться с неизмеримо высокой скалы.
Переведя дух, он осторожно подвинулся, чтобы посмотреть через край.
Под ним – такая зловеще знакомая пропасть. Она встал на четвереньки и стал всматриваться в широко раскинувшуюся тьму. Он все еще был там, внизу? Вестник выкинул его сюда до или после того, как это произошло?
Вот почему его крылья не вырвались. Они помнили агонию его жизни и остались сложенными.
Тибет. Где всего лишь его слова убили ее. Люсинда в этой жизни была воспитана такой целомудренной, что даже не касалась его. И хотя до боли хотелось прикоснуться к ее коже, Дэниел уважал ее желания, в тайне надеясь, что ее отказ поможет обдурить проклятие. Но в дураках снова остался он сам. Конечно, наказание было намного сложнее и его провоцировало не прикосновение.
А теперь он вернулся на место, где ее смерть привела его к отчаянию настолько всепоглощающему, что он попытался положить конец своей боли.
