— Значит, эта девчонка…
— Что?
— Эта девчонка — твоя любовница!
После окончания спектакля Макрис с Бекасом выходили последними. На пронизывающем ветру журналист поднял воротник плаща.
— В такую погоду только по улице шататься! — проворчал Бекас.
— Так пойдем куда-нибудь.
Макрис улыбнулся. Он знал, что его друг не выносит ночной жизни. Нужна была очень серьезная причина, чтобы заставить его отрешиться от своих привычек. Видимо, сегодня такая причина у него была.
— Ты ел?
— Да, дома.
— А я нет. Поехали в одно спокойное заведение, я съем свои макароны, а ты выпьешь виски или пустую содовую — как тебе больше нравится.
Он остановил такси и назвал адрес:
— Кидатинэон.
Бекас забился в угол машины и сидел, вобрав голову в плечи. Журналист хорошо знал эту позу. Старый полицейский принимал ее, когда бывал озабочен какой-нибудь серьезной проблемой. Макрис не пытался с ним заговорить: все равно тот не станет отвечать, пока сам не захочет высказаться.
Они проехали улицу Стадиу, площадь Синтагма и свернули на улицу Кидатинэон.
— Здесь, — сказал Макрис.
Они вошли в «Аполлонию», уютный ресторан в подвальчике, с приглушенным светом, низким потолком и уединенными столиками по углам. В этот час в зале было не больше двух десятков посетителей. Глядя на то, с каким почетом метрдотель проводил их к столику, Бекас понял, что его друг и здесь завсегдатай. Макрис заказал себе фирменное блюдо «Аполлонии», а Бекас — виски.
— Расскажи мне об этом Дендриносе, — неожиданно попросил Бекас.
— Что именно?
— Все, что знаешь.
— Да я не очень много и знаю. Ты продолжаешь утверждать, что он покровитель Марины Розину?
Бекас пожал плечами, как бы желая сказать: «Я ничего не утверждаю».
— Так что же тебя интересует?
— Его характер.
Теперь Макрис пожал плечами. Кто осмелится заявить, что познал характер ближнего своего?
— Ну, он же не друг мне. Я просто знаю его, как знают почти все в Афинах. Но, кажется, он человек порядочный. Культурный, вежливый, к тому же красив — ты ведь сам видел.
— И богат, не так ли?
— Да, очень.
Бекас вытащил пачку и вновь стал колдовать над половинкой сигареты.
— И всегда был богат?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Он сам сделал себе состояние или это деньги жены?
— Когда он познакомился со своей будущей женой, он был бедный инженер. А она — богачка. Миллионерша!
— И откуда миллионы — от предыдущих мужей?
— От отца. Ты наверняка слышал о старом Метаксатосе. Он родом с Кефалинии. Судовладелец, жил в Лондоне.
— А-а.
Значит, в данном случае Дженни Дендрину была права: ее смерть сделала бы мужа миллионером. Миллионы жены стали бы его собственными.
— А что еще? — допытывался Бекас.
— Что тебя интересует?
— Все — привычки, пристрастия. Карты, женщины, другие пороки…
— Насколько мне известно — нет. И чего ты так привязался к этому Дендриносу?
— Я же сказал, меня интересует Розину. По тому, как она тебя приняла, видно, что вы близко знакомы.
— Да, довольно близко, — сказал журналист.
Бекас, вложив в мундштук половинку сигареты, закурил. На маленькой эстраде ресторана появилась женщина и под аккомпанемент гитары начала декламировать стихи какого-то модного поэта.
— Ого, тут и стихи читают?
— Это литературно-художественное заведение.
— Новая мода, что ли?
— Да, — кивнул Макрис. — Кстати, ты заметил, как называется стихотворение? «Марина в скалах». Марины тебя преследуют.
Бекас, поглощенный своими мыслями, даже не улыбнулся.
— Ладно, — сказал Макрис, — вернемся к нашей Марине. Что ты еще хочешь узнать?
— То же, что и в случае с Дендриносом.
— То есть? — спросил изумленный Макрис.
— Хочу понять, — ответил Бекас, — способны ли они — твой порядочный инженер и твоя очаровательная Марина — с п о с о б н ы л и о н и у б и т ь ч е л о в е к а.
