— Ты твердо решила?
— Твердо, — сухо отозвалась она.
— Ну, как хочешь, — недовольно произнес Дендринос.
Бекас наблюдал из ложи, как, пройдя через зрительный зал, они направились к маленькой боковой двери, ведшей за кулисы.
«Что-то будет», — подумал он, но промолчал.
Премьерша — молодая блондинка, широко известная в мире кино и театра своими пышными формами и богатыми покровителями, — заглянула к Марине Розину.
— Одолжи мне карандаш для глаз. У меня кончился.
Марина протянула ей карандаш.
— К тебе, кажется, заходил Макрис, — продолжала премьерша. — А кто это был с ним, похожий на судебного исполнителя?
— Какой-то его друг, — рассеянно ответила девушка, думая о своем.
— Он тоже журналист?
— Не знаю. Не думаю.
— Очень теплый зал сегодня, правда?
— Да, очень.
— Да что с тобой, черт возьми? Где ты витаешь?
— Ничего. Просто немного болит голова.
Стоя в дверях, премьерша выглянула в коридор и сказала:
— Ого, да у нас нынче от посетителей отбоя нет. Посмотри-ка!
Марина тоже бросила взгляд в коридор и побледнела. Ангелос Дендринос с женой шли по направлению к ее гримерной. Их сопровождал владелец театра.
— Маро, — обратился он к премьерше, — позволь тебе представить господина Дендриноса и его супругу.
Марина потерянно смотрела, как премьерша и Дендриносы обмениваются рукопожатиями на пороге ее комнаты. И хотя Дендринос не бросил в ее сторону ни единого взгляда и пытался казаться естественным, было заметно, что он растерян. Молодая актриса почувствовала что-то вроде паники. Хотелось встать и поскорее закрыть дверь, но ничего подобного она не сделала. Девушка понимала: здесь разыгрывается комедия с вполне определенной целью. Этой целью была она. И очень скоро случилось то, чего она боялась. Владелец театра сказал:
— А теперь я вас познакомлю с одной из лучших актрис нашей труппы. Мадемуазель Марина Розину. — И посторонился, уступая дорогу гостье.
Премьерша ушла. Под пристальным взглядом жены своего любовника Марина почувствовала себя голой. И как в тумане услышала:
— Поздравляю вас с успехом, мадемуазель.
Марина машинально протянула руку. Пожатие тонкой руки было нервным и сильным.
— Вы превосходная актриса, — сказала госпожа Дендрину.
— Вы впервые видели мадемуазель? — спросил владелец театра.
— Да. Но я много слышала о ней… — госпожа Дендрину так и сверлила девушку взглядом, — и давно мечтала увидеть.
— Господин Дендринос, — представил владелец.
Марина почувствовала облегчение, высвободив руку.
— Очень рада. — Она избегала смотреть ему в глаза.
«Зачем он ее привел? — спрашивала она себя, не слушая официальных поздравлений Дендриноса. Слова в ее ушах сливались в сплошной гул. — Зачем он ее привел? Или, может, она сама заставила его пойти за кулисы?»
— Вы так молоды и уже овладели мастерством, — сказала госпожа Дендрину. — Не правда ли, Ангелос?
«Она знает, — подумала Марина. — Без сомнения, этой женщине все известно, потому она и решила поглядеть на меня вблизи».
— Теперь, когда ваша подруга ушла, могу вам сказать, — продолжала Дженни, — что вы, мадемуазель… как бы это выразить на театральном языке?.. Воруете успех у других.
— Воровать нехорошо! — глупо сострил владелец театра и сам засмеялся.
Дендринос не знал, куда деваться, Марина чувствовала, что близка к обмороку. Только Дженни Дендрину казалась спокойной и не сводила со своей соперницы холодного взгляда.
— Почему нехорошо? Ведь аплодисменты принадлежат не главной героине, а мадемуазель Розину. Нехорошо, когда… — Она говорила с владельцем, но продолжала смотреть на Марину. — Нехорошо, когда присваиваешь то, что тебе не принадлежит. Не так ли, мадемуазель?
— Конечно, — пробормотала Марина.
Атмосфера в маленькой гримерной накалилась до предела. Только владелец театра не понимал, что происходит. К счастью, прозвенел звонок.
— Нам пора идти в зал, — проговорил Дендринос.
Из-за кулис они вышли в молчании. Вместо того чтобы пройти на свои места, Дженни направилась к выходу.
— Дженни, ты куда?
— Я хочу уйти.
— Но почему?
— Ты же сам сказал, что пьеса глуповатая.
Они были уже у выхода, когда началось третье действие. Дженни Дендрину молча, с каменным лицом прошла прямо к машине; муж задержался у гардероба. Вскоре он появился, сел за руль, и длинная машина тронулась. По дороге домой они не обмолвились ни единым словом. В молчании вошли в квартиру. И только в спальне, снимая украшения перед зеркалом, Дженни произнесла:
