— Гинзбург, что вчера ко мне приходил, — шепнул он на ухо Исааку.
Исаак всосал ртом воздух.
— Знаешь, про кого я говорю? Исаак поскреб пятерней подбородок.
— Тот, с черной бородой. Не разговаривай с ним, а если он тебя позовет, не ходи. Исаак застонал.
— Молодых людей он не так беспокоит, — добавил Мендель подумав.
Было время ужина, улица опустела, но витрины тускло освещали им дорогу до угла. Они перешли безлюдную улицу и двинулись дальше. Исаак с радостным криком показал на три золотых шара. Мендель улыбнулся, но, когда они дошли до ломбарда, сил у него не осталось совсем.
Рыжебородый, в роговых очках хозяин ломбарда ел в тылу лавки сига. Он вытянул шею, увидел их и снова уселся — хлебать чай.
Через пять минут он вышел в лавку, промокая расплющенные губы большим белым платком.
Мендель, тяжело дыша, вручил ему потертые золотые часы. Хозяин поднял очки на лоб и вставил в глаз стаканчик с лупой. Он перевернул часы.
— Восемь долларов.
Умирающий облизнул потрескавшиеся губы.
— Я должен иметь тридцать пять.
— Тогда иди к Ротшильду.
— Они стоили мне шестьдесят.
— В девятьсот пятом году.
Хозяин вернул часы. Они перестали тикать. Мендель медленно завел их. Они затикали глухо.
— Исаак должен поехать к моему дяде — мой дядя живет в Калифорнии.
— У нас свободная страна, — сказал хозяин ломбарда.
Исаак, глядя на банджо, тихо заржал.
— Что с ним? — спросил хозяин.
— Восемь так восемь, — забормотал Мендель, — но где я достану к ночи остальные? Сколько за мое пальто и шляпу? — спросил он.
— Не возьму.
Хозяин ушел за стеллаж и выписал квитанцию. Он запер часы в ящик стола, но Мендель все равно слышал их тиканье.
На улице он засунул восемь долларов в пакет, а потом принялся искать в карманах бумажку с адресом. Нашел и, щуря глаза, прочел под уличным фонарем.
Когда они тащились к метро, Мендель показал на окропленное небо.
— Исаак, смотри, сколько сегодня звезд.
— Яйца, — сказал Исаак.
— Сначала мы поедем к мистеру Фишбейну, а потом мы пойдем есть.
Они вышли из метро на севере Манхеттена и вынуждены были пройти несколько кварталов, прежде чем нашли дом Фишбейна.
— Настоящий дворец, — пробормотал Мендель, предвкушая минуты тепла.
Исаак смущенно смотрел на тяжелую дверь дома.
Мендель позвонил. Дверь открыл слуга с длинными бакенбардами и сказал, что мистер Фишбейн с женой обедают и никого не принимают.
— Пусть он обедает с миром, но мы подождем, чтобы он кончил.
— Приходите завтра утром. Завтра утром он с вами поговорит. Он не занимается благотворительными делами так поздно вечером.
— Благотворительностью я не интересуюсь…
— Приходите завтра.
— Скажи ему, что тут жизнь или смерть.
— Чья жизнь или смерть?
— Если не его, так, наверно, моя.
— Вы всегда такой остроумный?
— Посмотри мне в лицо, — велел Мендель, — и скажи, есть у меня время до завтра?
Слуга долгим взглядом посмотрел на него, потом на Исаака и неохотно впустил их в дом. Огромный вестибюль с высоким потолком, толстым цветастым ковром, пышными шелковыми драпировками, мраморной лестницей был весь увешан картинами.
В маленьких лакированных туфлях, с салфеткой, заткнутой в смокинг, по лестнице легко сбежал мистер Фишбейн — пузатый, лысый, с волосатыми ноздрями. Он остановился на пятой от низу ступеньке и оглядел пришельцев.
— Кто приходит в пятницу вечером к человеку, у которого гости, и портит ему ужин?
— Извините, мистер Фишбейн, что я вас обеспокоил, — сказал Мендель. — Если бы я не пришел сегодня, завтра я бы уже не пришел.
— Без дальнейших предисловий, пожалуйста, изложите ваше дело. Я проголодался.
— Голодный, — заныл Исаак. Фишбейн поправил пенсне.
— Что с ним такое?
— Это мой сын Исаак. Такой он всю жизнь. Исаак захныкал.
— Я отправляю его в Калифорнию.
— Мистер Фишбейн не оплачивает частных туристских поездок.
— Я больной человек, сегодня ночью он должен уехать к моему дяде Лео.
— Я никогда не занимаюсь неорганизованной благотворительностью, но если вы голодны, я приглашу вас вниз на кухню. Сегодня у нас курица с фаршированными кишками.
— Я прошу только тридцать пять долларов на поезд до Калифорнии, где живет мой дядя. Остальные у меня уже есть.
