Доктор Сифр извлек из черного сундучка на столе бутылку и поставил ее на сундучок. Описание было точным, если не считать мечущуюся внутри сосуда тень.
— Да, я прожил долгую и счастливую жизнь, но послушайте… — Мы вшестером вытянули шеи, прислушиваясь. — Слушайте, — голос Сифра перешел в едва различимый шепот. В наступившей тишине жалобным колокольчиком забились причитания, как будто цепочку из скрепок протащили по краю хрустального кубка. Я навострил уши, пытаясь различить тонкие звуки, исходившие, как казалось, из янтарной бутылки.
— Ай — юда — мэй… ай — юда — мэй. — Снова и снова все та же призрачная мелодичная фраза.
Я пытался разгадать движения губ Сифра. Его улыбку высвечивали напольные прожектора. Он даже не скрывал чувственного наслаждения происходящим.
— Таинство судьбы, — продолжал он. — Почему я должен вести жизнь, свободную от страданий, в то время, как другая душа обречена на вечные муки в бутылке из-под рома? — Сифр извлек из кармана черный бархатный мешочек и сунул в него бутылку. Крепко стянув тесемки, он поместил его на крышку сундучка. Не говоря ни слова, он грациозно развернулся и нанес мешку сабельный удар эбонитовой палочкой. Звука разбивающегося стекла не последовало. Пустой мешок был подброшен в воздух и ловко пойман. Луи Сифр скомкал его в шарик и сунул в карман, коротким поклоном благодаря за аплодисменты.
— Я хочу показать вам еще кое-что, — добавил он. — Но прежде, чем это сделать, хочу подчеркнуть, что я не дрессировщик животных, а всего лишь коллекционер экзотики.
Он постучал по черному сундучку палочкой.
— Содержимое этой коробки я купил в Цюрихе у одного египетского торговца из Александрии. Он уверял, что то, что вы увидите, было душами, заколдованными когда-то при дворе Папы Льва X. Прекрасная забава для воображения в духе Медичи. Неправда ли, это звучит слишком немыслимо?
Доктор Сифр расстегнул металлические застежки, и открытый сундучок принял форму миниатюрного театра с декорациями и тщательно выписанным фоном в стиле итальянского ренессанса. Сцена была заполнена белыми мышами в костюмах из шелка и парчи в качестве персонажей из «комеди дель арт». Там были Пульчинелло и Колумбина, Скарамуш и Арлекин. Все изящно расхаживали на задних лапках. Изящную акробатику сопровождало позвякивание музыкальной шкатулки.
— Египтянин клялся, что они никогда не умрут, — сказал Сифр. — Возможно, это слишком экстравагантное предположение, но могу сказать, что за шесть лет я не потерял ни одной штуки.
Крошечные артисты ходили по канатам и ярким шарам, потрясали спичками-шпагами и парасольками, кувыркались и шлепались на пол.
— Предполагалось, что заколдованные подданные не нуждаются в питании. — Наклонившись над чемоданом, доктор Сифр с искренним восторгом наблюдал за представлением. — Но я ежедневно снабжаю их пищей и водой. У них невероятный аппетит, должен добавить.
— Игрушки, — пробормотал в темноте мой сосед. — Должно быть, это игрушки.
Словно расслышав эти слова, Сифр протянул руку к маленькой сцене, и Арлекин, взбежав по рукаву, уселся на его плече, обнюхивая воздух. Чары нарушились. Сейчас это был всего лишь грызун в крошечном, усеянном ромбиками костюме. Сифр ущипнул розовый хвост и опустил дрыгающего лапками Арлекина на сцену, где тот немедленно принялся вышагивать на передних лапах, что совершенно претило мышиной породе.
— Как видите, я не нуждаюсь в телевизоре. — Сифр сложил боковые стенки миниатюрной сцены и щелкнул застежками. Сунув палочку под мышку, он уронил что-то на стол. Белая вспышка на миг ослепила меня. Я заморгал и принялся тереть глаза. Сцена была пуста. В свете прожектора одиноко стоял голый деревянный стол.
Из невидимого динамика послышался бестелесный голос Сифра:
— Зеро — точка соприкосновения позитивного и негативного — это врата, через которые неизбежно проходит каждый.
Старина в нарукавниках прошаркал из-за кулис и унес прочь стол, сопровождаемый блеющими звуками заигранной пластинки с записью «Ночного поезда». На сцене вновь появилась розовая и пухлая арабская танцовщица и принялась за свои телодвижения, столь же механические, как и имитирующая паровоз музыка. Я наощупь пробрался к выходу и поднялся по провисшим ступеням. Ужас, испытанный мною во французском ресторане, вернулся. Мой клиент забавлялся со мной, проделывая трюки с моим мозгом, словно игрок в «три листика», вытряхивающий карманы простаков-зевак.
