— Мне нужен номер комнаты постояльца по имени Луи Сифр, — сказал я, называя имя по буквам. — И не стоит говорить об этом местному детективу.
— Я помню его. У него белая борода и черные волосы.
— Попали в точку.
— Он выписался неделю назад.
— А новый адрес?
— Не оставил.
— А как насчет его комнаты, вы уже сдали ее?
— От нее мало толку. Она вычищена сверху донизу.
Я вышел на солнечный свет и направился к Бродвею.
Был прекрасный день для прогулки. Под шатром Армии спасения играло трио из трубы, аккордеона и тамбурина: музыканты чествовали уличного разносчика горячих каштанов. Объявление на шатре обещало зрительские места на представление, посвященное Пасхальному воскресенью. Я наслаждался запахами и звуками, пытаясь мысленно перенестись в реальный мир недельной давности, когда в нем еще не было такой штуки, как магия.
На этот раз, обращаясь к дежурному администратору в «Астор», я применил другую тактику.
— Извините, не можете ли вы помочь мне? Двадцать минут назад я должен был встретиться в кафе с дядей. Я бы позвонил ему, но не знаю номера.
— Как звать вашего дядю, сэр?
— Сифр. Луи Сифр.
— Мне очень жаль, но мистер Сифр выписался этим утром.
— Как? Он снова отправляется во Францию?
— Он не оставил нового адреса.
Следовало бросить все это дело прямо теперь и взять Эпифани в экскурсионную поездку вокруг острова. Вместо этого я позвонил в контору Германа Уайнсэпа и потребовал объяснить, что происходит.
— Какого черта делает Луи Сифр в Блошином цирке Хьюберта?
— А вам какое дело? Вас наняли не для слежки за господином Сифром. Предлагаю вам вернуться к работе, за которую вам платят.
— Вы знали, что он фокусник?
— Нет.
— Но разве это не интересует вас, Уайнсэп?
— Я знаю господина Сифра уже много лет и высоко ценю его утонченную натуру. Он человек с широким кругом интересов. Меня ничуть не удивило бы, знай я, что в него входит престижитация.
— В дешевом Блошином цирке?
— Возможно, в качестве хобби и релаксации.
— Это бессмыслица.
— Мистер Энджел, за пятьдесят долларов в день мой клиент — пока что и ваш тоже — так вот, за эту сумму он всегда сможет найти себе нового детектива.
Я сказал Уайнсэпу, что понял его намек и повесил трубку.
Пополнив запас своих десятицентовых в табачной лавке, я сделал еще три звонка. Первый — в справочную службу своей конторы, и мне прочитали послание от некоей леди из Вэлли Стрим, у которой пропало жемчужное ожерелье. Подозрение падало на одного из членов ее Бридж-клуба. Я не стал записывать ее номер.
Затем я позвонил в «Круземарк Маритайм Инкорпорейтед» и узнал, что президент и председатель правления сегодня в трауре и не занимаются делами. Тогда я позвонил ему домой и назвал слуге свое имя. Мне не пришлось ждать долго.
— Что вы знаете об этом, Энджел? — рявкнул старый пират.
— Кое-что. Согласен поделиться своей информацией с вами. Могу сразу приехать к вам.
— Хорошо. Я позвоню привратнику, вас будут ждать.
В доме 2 в Саттон Плейс в свое время проживала Мэрилин Монро. Частная подъездная дорожка сворачивала туда с 57-й улицы и мое такси высадило меня под аркой из розового известняка. Через дорогу находился ряд предназначенных к сносу четырехэтажных кирпичных домов. На каждом окне были грубо намалеваны белые кресты наподобие тех, что рисуют дети на кладбище.
В вестибюле ко мне устремился привратник, напоминающий золотым шитьем на униформе адмирала.
— Я — Гарри Энджел.
— Да, сэр. Пройдите налево к лифту.
Я вышел из него на пятнадцатом этаже и очутился в строгом, отделанном панелями из каштана, фойе. Там находилась лишь одна дверь: я дважды позвонил и подождал. Мне открыл темноволосый мужчина с родинкой на верхней губе.
— Пожалуйста, войдите, мистер Энджел. Господин Круземарк ждет вас. — В сером костюме с крошечными бордовыми полосками он походил скорее на банковского кассира, чем на дворецкого. — Прошу вас, сюда.
Он провел меня через несколько больших, роскошно обставленных комнат, напоминавших выставочные залы Метрополитэна. В подобных помещениях торжественно подписывают гусиными перьями соглашения.
Мы подошли еще к одной закрытой двери, в которую мой гид в сером костюме стукнул один раз.
