Сердце ангела. Рассказы

Была пятница тринадцатого, и следы вчерашней метели лежали на улицах подобно эху проклятья. Тающая снежная жижа достигала щиколоток. На противоположной стороне Седьмой-авеню, окружая терракотовый фасад здания «Таймс-Тауэр», маршировали бесконечные, составленные из светящихся лампочек газетные заголовки:

ПОДДЕРЖИВАЕМ ВКЛЮЧЕНИЕ ГАВАЙЕВ В США НА ПРАВАХ ПЯТИДЕСЯТОГО ШТАТА: ПАЛАТА ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ГОЛОСУЕТ «ЗА» 232-мя ГОЛОСАМИ ПРОТИВ 89-ти, ПОДПИСЬ ЭЙЗЕНХАУЭРА НА ПРОЕКТЕ ГАРАНТИРОВАНА..

Гавайи, волшебная страна ананасов и девушек; бренчанье укулеле, солнце и прибой, танец травяных юбок под нежным тропическим бризом…

Я повернулся на кресле к окну и уставился на Тайм-сквер. Парень на рекламе сигарет «Кэмел» пускал жирные кольца дыма над ревущим потоком машин. Этот изящный господин на рекламе, с вечно застывшими буквой «0» губами, был предвестником весны на Бродвее. Несколькими днями раньше, бригады художников, работая в подвесных люльках, превратили темную зимнюю шляпу и плотное пальто курильщика в хлопчатобумажную куртку и соломенную панаму, — не слишком поэтично, но намек ясен любому.

Здание, где я находился, было выстроено в канун века; оно представляло собой пятиэтажную кирпичную гору, склеенную с помощью сажи и голубиного помета. На крыше его буйствовал «козырек» из рождественских объявлений, рекламируя полеты на Майами и различные марки пива. На углу помещалась сигарная лавка, салон «Покерино», два киоска с «хот-догами» и посреди квартала — кинотеатр «Ринальто». Вход в него прятался между книжным магазином, торгующим непристойными журналами, и лавкой сюрпризов, витрины которой были заполнены пукающими резиновыми блинами и алебастровым собачьим дерьмом.

Моя контора находилась на третьем этаже, на одном уровне с «Олдас Электролисис», «Гидроп Импорте Инкорпорейтед» и «Айра Кипнис». Восьмидюймовые золотые буквы давали мне преимущество над остальными: «ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО КРОССРОУДС», — название, купленное мною вместе с бизнесом у Эрни Кавалеро, у которого я служил на побегушках, когда впервые приехал в этот город во время войны.[1]

Я собирался пойти выпить кофе, но тут зазвонил телефон.

— Мистер Гарри Энджел? — пропела далекая секретарша. — С вами хочет поговорить Герман Уайнсэп из фирмы «Макинтош, Уайнсеп и Спай».

Я выдавил пару любезных слов, и она соединила меня с клиентом.

Голос Германа Уайнсэпа был скользким, будто жирное масло для волос, которым пользуются юнцы. Он представился мне адвокатом, и это обещало высокий гонорар. Обычно парень, представляющийся «юристом», всегда стоит намного меньше. Мне настолько понравилась его манера говорить, что я большей частью помалкивал.

— Я позвонил вам, мистер Энджел, чтобы убедиться, что в данный момент вы свободны для контракта.

— Это нужно вашей фирме?

— Нет. Я представляю интересы одного из наших клиентов. Вы свободны для работы?

— Смотря для какой. Вам придется рассказать о ней подробнее.

— Мой клиент предпочитает обсудить ее с вами лично. Он приглашает вас отобедать с ним сегодня. Ровно в час, в ресторане «Верхняя Шестерка».

— Может, вы назовете мне имя клиента, или мне придется высматривать парня с красной гвоздикой в петлице?

— У вас при себе карандаш? Произношу по буквам…

Я записал «ЛУИ СИФР» в свой настольный блокнот и осведомился о том, как его произносить.

Герман Уайнсэп бесподобно продемонстрировал мне это, рыча, словно профессионал-преподаватель фирмы «Берлиц». Я спросил, не иностранец ли клиент.

— У господина Сифра французский паспорт, но я не уверен в том, что он француз. Он с удовольствием разрешит все ваши сомнения во время обеда. Я могу сообщить ему, что вы согласны?

— Я буду там ровно в час.

 Перед тем, как распрощаться, адвокат Герман Уайнсэп наградил меня парой приторных комплиментов. Я повесил трубку и закурил одну из моих рождественских «Монтекристо», чтобы отпраздновать это событие.