Не раздумывая, я кинулся на медведя. Зверь поднялся на задние лапы и одним ударом отшвырнул меня прочь. Ошибиться было невозможно. Несмотря на клыки и влажную морду это был Сифр. Он лежал в траве обнаженный и вместо того, чтобы грызть Эпифани, насиловал ее. Я прыгнул вперед и схватил его за горло, стягивая со стонущей девушки. Мы боролись в траве рядом с ней. Он был сильнее, но я держал его за горло. Я стискивал пальцы, пока лицо его не потемнело от прилива крови. Эпифани взвизгнула подо мной, и ее вопль разбудил меня.
Я сидел в постели, окутанный простынями как саваном. Мои ноги обхватили талию Эпифани. В ее распахнутых глазах стояли страх и боль. Я держал ее за горло смертельной хваткой.
— Боже мой! Как ты себя чувствуешь?
Задыхаясь, девушка перебралась в безопасный угол постели, едва я отпустил ее.
— Ты просто сумасшедший! — кашляя, выдавила она.
— Боюсь, иногда это со мной случается.
— Что на тебя нашло? — Эпифани потерла шею. На безупречной коже появились темные отпечатки моих пальцев.
— Не знаю. Принести тебе воды?
— Да, пожалуйста.
Я прошел на кухню и вернулся со стаканом ледяной воды.
— Спасибо. — Она улыбнулась, принимая его. — Ты угощаешь этим всех знакомых девушек?
— Как правило, нет. Мне приснился сон.
— Что за сон?
— Кто-то мучил тебя.
— Ты его знаешь?
— Да. Он снится мне каждую ночь. Безумные, жестокие сны. Кошмары. Этот человек приходит снова и снова, дразня меня. Причиняя боль. Сейчас мне снилось, что он мучил тебя.
Эпифани поставила стакан и взяла меня за руку.
— Кажется, какой-то «боко» наложил на тебя мощную «уанга».
— Говори по-английски, куколка.
— Придется для начала просветить тебя, — рассмеялась она. — «Боко» — это злой хунган. Он занимается только черной магией.
— Хунган?
— Жрец обеа. То же, что и «мамбо» — наподобие меня — но мужчина. «Уанга» — то, что вы называете сглазом. Судя по всему какой-то колдун управляет тобой.
Мое сердце заколотилось.
— Кто-то пробует на мне магию?
— Похоже на то.
— Может быть, это человек из моих снов?
— Скорее всего. Ты знаешь его?
— В общем, да. Скажем, у меня с ним деловые отношения.
— Это Джонни Фейворит?
— Нет, но ты почти отгадала.
Девушка схватила меня за руку.
— Точно в такие же дела ввязался мой отец. Он был дьяволопоклонником.
— А ты не такая же? — Я погладил ее волосы.
Эпифани обиженно отшатнулась.
— Неужели ты так думаешь?
— Но я знаю, что ты — «мамбо» ву-ду.
— Я мамбо высокого ранга. Я работаю на добро, но это не значит, что я не разбираюсь во зле. Когда твой противник силен, нужно держаться настороже.
Я обнял ее за плечи.
— Ты уверена, что сможешь наложить на меня заклятье, которое защитит от дурных снов?
— Будь ты нашей веры, я смогла бы.
— С каждой минутой я верю все сильнее. Прости, что я причинил тебе боль.
— Это ничего. — Она поцеловала меня в ухо. — Я знаю способ отогнать боль.
И она показала мне его.
Первое, что я увидел — это танцующие в утреннем солнечном луче пылинки. Эпифани лежала рядом, отбросив простыни со стройной руки и плеча цвета корицы. Приподнявшись, я облокотился о подушку и потянулся за сигаретой. Луч солнца рассекал постель надвое, очерчивая топографию наших тел узкой золотистой автострадой.
Наклонясь, я поцеловал веки девушки, и в этот миг кто-то забарабанил в дверь квартиры. Только легавый может объявить о себе таким стуком.
— Эй! Откройте дверь, Энджел! — Это был Стерн.
Глаза Эпифани в страхе расширились. Я прижал палец к губам.
— Кто там? — Мне удалось сделать голос хриплым, будто со сна.
— Лейтенант Стерн. Быстрее, Энджел, мы не можем ждать целый день.
— Сейчас иду.
Эпифани села на постели, моля меня испуганным ошарашенным взглядом о помощи.
— Это полиция, — шепнул я. — Не знаю, что им понадобилось. Может, просто хотят поболтать. Оставайся здесь.
— Поживее, Энджел! — взревел Стерн.
Эпифани тряхнула головой и широкими шагами устремилась в ванную. Я пинками позакидывал предметы ее туалета под кровать, а сумку запихнул на верхнюю полку под свой чемодан. Во входную дверь стучали без передышки.
— Уже иду! — крикнул я, натягивая мятый махровый халат. — Не надо ломать дверь.
