Одна из газет поместила карикатуру: Корнелия Поттс с пистолетом, из ствола которого вьется дымок, у ее ног лежат два убитых сына. Комментарии были разные. Одни приводили пословицу в качестве подписи под карикатурой, другие — цитату из Библии, третьи — цитату из Шелли.
Эллери Квин, глядя на карикатуру, бормотал:
— Жила-была старуха в башмаке,
У нее было так много детей,
Что она не знала, что с ними делать.
Она начала убивать их одного за другим.
Только смерть остановила ее.
Какие-то типы бродили по Риверсайд-Драйв и кидали через забор особняка Поттсов газеты с признанием Корнелии Поттс. Брошенный кем-то камень разбил окно в комнате Тэрлоу Поттса.
Обычно после успешного завершения дела у инспектора появлялся волчий аппетит. Теперь же аппетит у него отсутствовал, хотя официально дело было прекращено.
Эллери вернулся к своему детективному роману, который не успел дописать, так как втянулся в дело Поттсов. Но тень этого дела не давала ему покоя. Он часто возвращался к нему, строя различные умозаключения.
Шли дни за днями. Дом на Риверсайд-Драйв постепенно перестал привлекать к себе внимание.
* * *
Однажды утром три недели спустя после описанных событий инспектор, по обыкновению поворчав на сына за завтраком, неожиданно сказал:
— Да, кстати, Эллери, вчера я получил телеграмму от «Датч Ист Индис».
— Датч Ист Индис? — Эллери поднял голову.
— Да. Из Батавии. Префект или комиссар полиции, не знаю, как их там называют, ответил на мой запрос относительно майора Гоча.
— О! — Эллери отложил ложку.
— В телеграмме сказано, что майор Гоч не зарегистрирован у них.
— Не зарегистрирован? Ты хочешь сказать, что у них нет на него материалов?
— Не только. Там никогда не слышали об этом человеке, — инспектор задумчиво покрутил свои усы. — Это, конечно, не слишком много. Все, что я мог им сообщить — это имя и приметы. А был ли он там под этим именем?
Эллери нахмурился.
Инспектор, поколебавшись, продолжал:
— Дело Поттсов закрыто, но все же я хочу спросить у тебя…
— О чем, отец?
— Когда мы разговаривали о мотивах убийства, ты упомянул майора Гоча. Не то, чтобы теперь это оказалось важным… Но все-таки, что ты тогда имел в виду?
Эллери пожал плечами.
— Вспомни тот день, когда мы пришли к миссис Поттс, намереваясь попросить ее воспользоваться своим авторитетом и предотвратить убийство, и нашли ее мертвой в постели.
— Да?
— Помнишь, поднимаясь по лестнице, я сказал доктору Иннису, что у меня есть только один вопрос к миссис Поттс?
— Помню.
— Так вот, я хотел спросить, видела ли она своего первого мужа после его исчезновения, — сказал Эллери.
Инспектор растерялся.
— Своего первого мужа? Бахуса Поттса?
— Именно его.
— Но он же умер!
— Его только признали умершим, отец. Умереть для закона и умереть фактически — это разные вещи. Мне пришла в голову мысль, что Бахус Поттс может быть жив.
— Гм, — произнес инспектор. — Мне это и в голову не приходило. Но ты не ответил на мой вопрос. Что ты имел в виду, когда говорил о мотиве убийства, который мог быть у майора Гоча?
— Но я ответил на твой вопрос, отец.
— Ты… ты имеешь в виду, что… Бахус… Поттс — майор Гоч…
Инспектор начал смеяться. Он смеялся так долго, что из его глаз потекли слезы.
— Ну и фантазер же ты! — сказал он сквозь слезы.
— Смейся, смейся, — пожал плечами Эллери. — Только я не понимаю, почему это не может оказаться правдой. Почему Гоч не может быть Поттсом?
— Тогда я могу быть Ричардом Вторым.
— Очаровательно, — пробормотал Эллери. — Корнелия Поттс объявила своего мужа умершим через семь лет после его исчезновения. Вскоре она вышла замуж за Стефена Брента, у которого был друг — майор Гоч. Многолетние странствия наложили отпечаток на лицо майора, но все же миссис Поттс догадалась, что майор Гоч — не кто иной, как Бахус Поттс. Не обвинять же ее в двоемужестве? Необыкновенная ситуация.
— Ты бредишь.
— И майор Гоч свил себе неплохое гнездо. Церковь не прощает подобных вещей и общество — тоже. Корнелия Поттс оказалась в ловушке… Эта версия поначалу и мне показалась дикой. Чарли Пакстон, рассказывая мне о жизни старухи, не очень внятно объяснил, почему она терпела в доме майора. Моя версия это объясняет. Иначе к чему ей было терпеть присутствие Гоча? Она — официальная жена Брента, у них дети… ее репутация… ее дело…
