Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. - страница 95
Оставив позицию арбитра, как бы информирующего, но не навязывающего свою волю, правительство теперь решительно высказывалось в пользу войны. Не может быть, говорилось в заключительных строках этого документа, чтобы «ваши милости захотели показать себя такими тяжелыми на подъем и небрежными в делах, чтобы такой случай, сам дающийся в руки, для добра своего, славы своей, безопасности на будущее Речи Посполитой, как попало бросили и оставили».
Далее доказывалось, что война против России принесет стране целый ряд положительных результатов. Увидев, что Речь Посполитая ведет войну с Россией, турки перестанут подозревать ее правительство во враждебных замыслах, и поводов для беспокойства у них не будет, поскольку запорожские казаки «найдут себе хлеб» в России. Крымский хан также заключит мир с Речью Посполитой и вместе с ней будет воевать против русских. Война окажет благотворное действие и на внутриполитическую жизнь страны. Весь господствующий класс объединится вокруг монарха, и деятельность связанной с Габсбургами оппозиции прекратится. Одновременно война благотворно повлияет на образ жизни и моральный уровень шляхты: война стала бы полезной школой «рыцарского дела», «сыновья шляхетские не проводили бы годы праздно, [лежа] на брюхе и не расточали свое имущество»[773]. Представление о войне как средстве решения внутри- и внешнеполитических проблем является явным симптомом эволюции в восточной политике Речи Посполитой — от акцентирования преимущественно мирных методов экспансии (как в шляхетской публицистике 70-х годов XVI в.) к проповеди военной экспансии. На рубеже 1589–1590 гг. планы наступательной войны были впервые обнародованы в документе, предназначенном для обсуждения шляхты.
Первые практические шаги для подготовки к будущей кампании были предприняты еще до обнародования правительственной декларации. Используя сообщения о союзе между Россией и Крымским ханством, Я. Замойский в письмах сенаторам от ноября 1589 г. выступил с предложением передвинуть коронную армию в район Белой Церкви, так чтобы войска могли одновременно отбить набеги татар, поднимающихся на Украину идущим вдоль Днепра шляхом, и препятствовать возможному нападению на Киев[774] союзных татарам русских войск. Получив одобрение малопольских сенаторов[775], он привел свои планы в исполнение, перебросив часть коронной армии в указанный район. В действительности речь шла не об обороне, а о нападении, как ясно видно из письма, отправленного тогда же Я. Замойским Сигизмунду III[776]. Канцлер писал, что, если сейм одобрит его планы, собранные на Днепре войска могут прямо вступить на русскую территорию. Этот же документ показывает, что план похода на Москву через Северскую землю определялся не военными, а прежде всего внутриполитическими соображениями. Избирая такой путь, коронный канцлер хотел ослабить возможную оппозицию со стороны Великого княжества, поскольку в этом случае войско пошло бы в Россию «не бывая в Литве», и, следовательно, военные опустошения, которых боялись литовцы, не затронули бы их территории. В соответствии с этим и в инструкции на сеймики Я. Замойский подчеркивал, что готовое к войне войско стоит в таком месте, откуда «легко перейти может на их (русских. — Б.Ф.) землю, ничего не занимая и ничем не отягощая панств коронных и литовских»[777].
Наконец, надо отметить еще одну существенную линию в аргументации Я. Замойского: его определение целей войны. «Если бы дела привели, с помощью божью, к какому-либо настоящему с теми людьми соединению, — писал он, — то, выведя их из грубости и, как Лота, из мерзости, в которой они погрязли, надежная и немалая от них могла бы быть помощь против турка»
