Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. - страница 55
Переговоры, которые вел М. Гарабурда в Москве (в апреле 1586 г.), начались с требования посла дать ему возможность вести переговоры с боярской думой и митрополитом, но это требование было отклонено[419]. Лишь накануне отъезда Гарабурда был допущен на заседание боярской думы, однако не для дискуссии по возможным условиям мира, а для манифестации перед иностранным дипломатом[420] единства действий русской правящей верхушки. Из предложений сената Речи Посполитой лишь одно получило одобрение русского правительства: царь и боярская дума еще раз подтвердили свое желание заключить «вечный мир» с Речью Посполитой, но без уступок и обязательств с русской стороны. Что касается проекта династической унии, то его боярская дума вообще отказалась обсуждать[421]. Единственным, хотя и сомнительным по своей ценности, официальным результатом миссии М. Гарабурды было письменное заявление бояр, что все сведения о переговорах с Австрией являются чьим-то злостным вымыслом[422], а также обещание прислать в Речь Посполитую послов для дальнейших переговоров.
Иначе выглядела закулисная сторона переговоров[423]. Так, хотя посол не был допущен на заседания боярской думы, а переговоры с ним вели люди, несомненно, подобранные фактическим правителем при неспособном царе — его шурином Борисом Годуновым[424], посол сумел разослать членам боярской думы копии грамоты сенаторов. В результате князья Ф. И. Мстиславский, И. П. Шуйский, а также «иные бояре» потребовали объяснений по поводу тайных переговоров с Габсбургами у Б. Годунова и его ближайшего сподвижника — думного дьяка А. Щелкалова, стоявшего во главе Посольского приказа. В боярской думе начался «мятеж» (tumult), правитель и думный дьяк «складывали вину с себя на приставов». Одобренный успехом, посол затем разослал боярам текст своего предложения прислать летом 1586 г. в Речь Посполитую своих великих послов с неограниченными полномочиями вести переговоры и решать обо всем, что относится к «вечному миру» и объединению Москвы с Польшей. Результат этих действий, по словам посла, превзошел все ожидания. «И уже, — сообщал он, — даже дворяне великого князя отступили от Годунова и Щелкалова», возражавших против предложений Гарабурды, «и к другой стороне пристали, открыто заявляя, что сабли против польского короля не поднимут, а вместе с другими боярами хотят согласия и соединения». «И почти вся земля, — заверял далее посол, — расположена к королю его милости», кроме упомянутых выше правителей — Б. Годунова и А. Щелкалова.
Сообщения М. Гарабурды становятся понятнее при их сопоставлении с тем, что нам известно, по русским источникам, о внутреннем положении в стране. Уже в 1585 г. в русских правящих верхах сложились две боровшиеся за власть группировки, во главе которых стояли с одной стороны — Б. Годунов, с другой — князья Шуйские. Хотя группировка Годунова обладала большей долей власти (в ее ведении были, в частности, сношения с иностранными государствами), группировка Шуйских также имела сильные позиции в правительстве, опираясь, кроме того, на поддержку ряда церковных иерархов и верхушки московского посада. Несмотря на столь неоднородный характер поддерживающих ее сил, группировка эта в своем руководстве отражала стремления крупной боярской знати, оттесненной от власти при Иване IV, а теперь стремившейся восстановить прежнее положение[425]. Отчет М. Гарабурды вносит в эту картину новый штрих — готовность боярской группировки, чтобы отстранить Б. Годунова от власти, пойти на контакты с польско-литовским правительством. Об этих контактах, завязавшихся, по-видимому, в конце 1585 — начале 1586 г., сохранились упоминания и в других источниках
