Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. - страница 36
Ненадежность Швеции как союзника, недоверие к военно-политическим возможностям Шведского королевства обращали внимание шляхты к кандидатуре Генриха Анжуйского, представлявшего на выборах Францию, хотя и ослабленную религиозными войнами, но все же остававшуюся крупнейшей европейской державой того времени. О планах, связывавшихся господствующим классом Речи Посполитой с французской кандидатурой, позволяют судить обещания французских послов на элекции[236], несомненно подсказанные им польскими сторонниками Генриха Анжуйского. Послы обещали, что будет заключен «вечный союз» между Францией и Речью Посполитой и что Франция добьется прочного мира между Речью Посполитой и Турцией. Послы предложили также, чтобы французское правительство «на свои средства» (suis sumptibus) вело войну с Россией за возвращение земель, некогда входивших в состав Великого княжества. Помимо денежных субсидий, французский король должен был прислать для участия в будущих военных действиях 4-тысячный корпус гасконцев. Содержание изложенных обязательств ясно говорит о том, что польские феодалы, поддерживавшие французского кандидата, определенно брали курс на возобновление войны с Россией, которую они рассчитывали выиграть при поддержке Франции.
Таким образом, перед средним шляхтичем — читателем рассмотренных нами ранее произведений — обрисовывались две перспективы дальнейшего развития Восточной Европы. Одна обещала мир на востоке, но угрожала опасностью шляхетским вольностям. Другая же вела к возобновлению долгой и разорительной войны. Обе эти перспективы не могли полностью удовлетворить шляхту, отдельные группы которой пытались найти третье решение, при котором отпали бы отрицательные стороны обоих обрисованных выше вариантов.
Попытка такого решения дана в памфлете «De electione novi regis». В заключительном разделе этого сочинения анонимный автор специально рассматривает возможности избрания на польский трон русского кандидата. Свой разбор он начинает со следующей дилеммы: выгоды от мира с Россией неоспоримы, но вместе с тем Иван IV «с большой свирепостью действовал против нас, а над подданными своими и теперь чинит зверства»[237]. Поэтому царя можно бы избрать лишь на определенных условиях, при которых бы он «жестоким тираном быть не мог». Условия эти следующие: царь должен вместе со своей землей принять «христианскую веру и религию» (т. е., очевидно, католицизм), взять в жены польскую принцессу, передать свою казну в коронный скарб и, наконец, «на вечные времена» присоединить к Короне своих сыновей и всю свою землю «как была присоединена прусская земля»[238]. Содержание кратких высказываний автора памфлета позволяет раскрыть сопоставление его проекта с более подробным проектом (1572 г.) А. Чешельского, близким рассуждениям нашего памфлетиста не только своей основной идеей, по и рядом конкретных решений.
Ясно, что выбор Ивана IV должен был привести прежде всего к ликвидации Русского государства как самостоятельной державы и его превращению в зависимое от Речи Посполитой образование — «лен», подобный Прусскому герцогству. Тем самым Иван IV утрачивал положение самостоятельного правителя и оказывался в определенной зависимости от польских феодалов. Эта зависимость усугублялась «присоединением» его сыновей к Речи Посполитой, т. е. их передачей на воспитание и под опеку польско-литовских сенаторов, которые, очевидно, решали бы в будущем, кто из них унаследует по смерти Ивана IV польский трон, а кто будет «ленником» Речи Посполитой на московском троне… К этим заимствованным у Чешельского положениям аноним добавил еще один пункт, который должен был усилить эту зависимость: передача царского «скарба» в польско-литовскую казну не позволила бы Ивану IV использовать эти средства для создания собственной «партии» в Речи Посполитой. Проведение в жизнь этих условий должно было передать распоряжение будущими судьбами утратившей самостоятельность России в руки польско-литовских феодалов и поставить бывшего русского монарха в полную от них зависимость. При этом, по-видимому, не должны были затрагиваться сословные права русских феодалов, как не были ограничены сословные права прусских феодалов с превращением княжеской Пруссии в польский лен.
