Хотя изложенные выше доводы занимали в аргументации антимосковских публицистов центральное место, в их сочинениях имеются и другие доводы против избрания Ивана IV. Это прежде всего соображения о внешнеполитических осложнениях, которые выбор царя может навлечь на Речь Посполитую. Так, для них было несомненно, что начнется война с Турцией, наступит конфликт с немецкими князьями и Габсбургами, наконец, Речи Посполитой придется и далее участвовать в Ливонской войне[224]. Менаду тем, рассуждали они, Россия — это не тот сильный союзник, который поможет Речи Посполитой преодолеть столь значительные затруднения. Речь Посполитая (и прежде всего Польша) — вообще более сильное государство, чем Россия, хотя она и меньше размером, но гораздо более населена и богата[225], а теперь Россия — совсем обеднела из-за частых поражений, угона массы населения в полон татарами и непрерывных расправ царя над своими подданными[226]. Такие оценки антирусскими публицистами военных возможностей России не только должны были подорвать доверие к доводам сторонников царя, но и дать обоснование для их собственной внешнеполитической программы. Не соглашаясь почти ни в чем со своими оппонентами из промосковского лагеря, публицисты других направлений молчаливо сходились с ними в одном: лишь выбор русского кандидата на польский трон мог привести к мирному разрешению противоречий между двумя восточноевропейскими державами. Отказ от выбора царя означал войну. В такой ситуации для противников царя приобретал значение вопрос, кто из возможных кандидатов на польский трон смог бы успешно вести борьбу с Иваном IV.
Теоретически, вероятно, наибольшее внимание с этой точки зрения могли привлечь к себе Габсбурги — правители наиболее крупной из соседствующих с Речью Посполитой держав. Кандидатура эрцгерцога Эрнеста, сына императора Максимилиана II, пользовалась поддержкой целого ряда влиятельных магнатов и представителей духовенства, но широкие круги шляхты почти с самого начала «бескоролевья» проявляли глубокую враждебность к австрийскому кандидату. Основные причины этой враждебности достаточно выявлены польскими исследователями. Во-первых, австрийский эрцгерцог был представителем германской княжеской династии, немцем, а представление о извечной непримиримости интересов польского и немецкого народов было к этому времени прочно усвоено польской шляхтой[227]. Во-вторых, Габсбурги имели среди шляхты прочную репутацию правителей, которые на подчиненных им территориях пытаются ограничить привилегии сословий и подчинить их своему централизованному аппарату с его бесчисленными поборами. Наконец, шляхта опасалась, что с выбором Габсбурга Речь Посполитая окажется вовлеченной в долгую войну с Турцией, которая разорит страну, а император не сможет оказать полякам реальной помощи (об этом выразительно говорил пример разоренной турками Венгрии)[228]. Такая позиция едва ли не подавляющей части коронной шляхты уже осенью 1572 г. заставила, как это уже отмечалось, более реалистических польских политиков искать других кандидатов на польский трон.
Часть протестантской магнатерии (сенаторы Королевской Пруссии, некоторые предводители малопольских протестантов) и шляхты склонна была поддержать кандидатуру шведского короля Юхана III[229]. Уже осенью 1572 г. появились первые памфлеты, рекомендовавшие его шляхте[230]. Наряду с другими аргументами определенная роль была отведена в них и ссылкам на успехи Юхана III в войне с Россией, которую он уже с 1569 г. вел в Ливонии[231]. Назначение этих ссылок раскрывается в одном из сочинений, написанных для пропаганды шведского кандидата: «С этим соединением (Речи Посполитой со Швецией. — В.Ф.) шведское королевство, как могучая башня, всегда может быть нам полезно против Московского, так что если где-нибудь началась война, татары за деньги готовы, с другой стороны — шведы. С божьей помощью могли бы мы тогда у этого неприятеля не только свое назад отобрать, но и его собственное себе присвоить»[232]. Это рассуждение должно было убедить читателей в том, что именно выбор шведского короля на польский трон и военно-политический союз со Швецией обеспечат Речи Посполитой победоносное окончание восточной войны. Однако успехи Юхана III в войне с Россией далеко не были столь очевидными, как казалось некоторым публицистам прошведского лагеря. Характерно, что утверждения одного из анонимных публицистов о «счастьи» Юхана III в этой войне вызвало насмешливую реплику Я. Д. Соликовского: «С Московским счастливый, а что у него взял?»
