Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в. - страница 57

Однако уже в следующем, 1239 г. все изменилось. Монголы провели сразу три рейда в разные части страны: «и поиде в землю Половецкую, оттуда же поча посылати на грады Русьскые»[406].

Первым источники всегда называют поход монгольских войск на Переяславль Южный:

«…и взять град Переяславль копьемь, изби всь, [и люди вся сущаа во градеовыхъ избиша, а иныхъ плениша], и церковь архангела Михаила скруши, и сосуды церьковьныя бещисленыя златыа и драгаго каменья взятъ, и епископа преподобнаго Семеона убиша»[407].

Ни о каких переговорах или предварительных условиях со стороны монголов, как в случае нападения на Рязань, источники не сообщают. Говорится только, что обрушились и разорили. Другие подробности отсутствуют, а они необходимы для понимания происходящего. Ведь после этого нападения Переяславль Южный не просто был сожжен, а его главный храм стерт с лица земли, но и само поселение перестало существовать[408]. Завершилась более чем двухсотлетняя славная история Переяславского княжества, русского форпоста на границе степи. Князья сюда и прежде-то ездили редко, а теперь вовсе прекратили. Неизвестно даже, сохранилось ли в округе русское население или оно вновь пришло в XVI в., когда город действительно стал возрождаться — новые обитатели не всегда даже правильно знали посвящение местных храмов. Этот удел еще в начале XIII в., когда ослабла половецкая угроза и изменился режим торговых путей, стал постепенно хиреть, а после 1239 г. исчез как явление, передав название своей епархии ордынскому Сараю[409]. Даже через триста лет Тверской летописец отмечал, что в городе нет ни епископа, ни людей:

«…отъ того доныне безъ пяти летъ 300 леть какъ тамо епископа нетъ, а и градъ безъ людей»[410].

Дату взятия Переяславля сообщает такой поздний источник, как Летопись Авраамки: «В лето 6747. Взяша Татарове Переяславль, Марта 3»[411]. Большинство исследователей с доверием относятся к этому указанию, происхождение которого выяснить не удается[412]. Даже если признать верной указанную дату (3 марта 1239 г.), то сохраняется множество других обстоятельств, требующих комментария.

Так, Переяславль Русский (Южный) действительно был крепостью, обращенной в степь и служащей для отражения нападений оттуда, отчего его захвата кочевниками следовало ожидать и он не мог вызвать удивления. Однако это совершенно не укладывалось в манеру поведения монголов, проявленную ими на северо-востоке. Необходимо было сначала обратиться к сюзерену этого города и потребовать дань, а уже после отказа — напасть и разорить. Вероятно, это княжество и его столица номинально продолжали относиться к владениям Юрьевичей, войну с которыми Батый вел годом ранее, отчего и новые переговоры не требовались. С этим можно связать и то, что город не получил даже символической поддержки из расположенных рядом княжеств. От Киева он находился в суточном переходе, но правящий там черниговский князь Михаил вовсе не был расположен содействовать обороне волостей Ярослава Всеволодовича. Впрочем, и свои волости Михаил охранял с тем же рвением.

В том же 1239 г. Батый послал другой отряд своих войск на захват Чернигова. Судя по тому, что как поход под Переяславль, так и поход под Чернигов восточными источниками никак не отмечены, их значение и масштаб были для монголов невелики. Возможно, использовались небольшие соединения (один или максимум два тумена), в руководстве которыми не было Чингизидов или был только один. Однако даже такие небольшие мобильные части умудрялись невозбранно разорять важнейшие области древнерусского государства.

Судя по летописи, в случае с Переяславлем речь идет о быстром штурме, а может быть, и «изгоне». В отношении же Чернигова подчеркивается, что проводилась планомерная осада:

«…в то же время посла на Черниговъ, обьступиша градъ в силе тяжце; слышав же Мьстиславъ Глебовичь нападение на градъ иноплеменныхъ, приде на ны со всими вои [своими, и] бившимъся имъ [крепко, лютъ бо бе бой у Чрънигова, оже и тараны на нь ставиша, и меташа на нь камениемъ полтора перестрела, а камень же яко можаху 4 мужи силнии подъяти его, но] побеженъ бысь Мьстиславъ, и множество от вои его избьенымъ бысть, и градъ взяша и запалиша огньмь; [а] епископа оставиша жива, и ведоша и во Глуховъ [и оттоле пустиша и]»