Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в. - страница 56

Разгромив северо-восточные земли Руси, Батый увел свои поредевшие войска в степь. Однако серьезной передышки они не получили. Как верно отметил В. В. Каргалов, в отличие от русских источников, согласно которым монголы ушли в Поле на отдых, восточные, напротив, повествуют о непрерывных в эти годы (лето 1238 г. — осень 1240 г.) наступательных и карательных операциях монголов. Дешт-и-Кипчак еще не был покорен. Пока одни ханы ходили громить Северо-Восточную Русь, другие сторожили их тылы от половцев и других кочевников. Требовалось подчинить эти народы для того, чтобы продолжить поход на запад. Их покорность не только обеспечивала спокойные тылы, но и позволяла пополнить войско новыми подразделениями. Они же могли компенсировать и потери в лошадях.

Рашид-ад-Дин писал, что вслед за передышкой, последовавшей после штурма Козельска, осенью (летом) 1238 г. ханы Менгу и Кадан «выступили в поход против черкесов и зимою убили тамошнего государя по имени Тукара [вар. Букар, Букан, Тукан, Куркар и т. д.]»[395]. Дальний поход за Кубань должен был отвлечь пару туменов вплоть до начала 1239 г. Тем временем другие ханы — Шейбан, Бучек и Бури — двинули своих всадников на юг, против половцев и далее в Крым[396]. Берке, присоединив к своему тумену дополнительные войска от родственников, также направился покорять половцев[397]. Войны с причерноморскими кочевниками должны были быть для монголов особенно сложными и принципиальными. Они встречали здесь родственные как по образу жизни, так и по формам мышления народности. Перебить или покорить их было так же тяжело, как самих себя. Это была «особая арена военных действий»[398].

И тем не менее масштабное наступление на кочевников причерноморских степей вскоре дало свои результаты. Значительная часть степняков влилась в ряды монгольской армии. Только непокорный хан Котян решил уйти в Венгрию, где был с радостью встречен королем Белой, нуждавшимся в боеспособных воинах[399].

Покорение половцев заняло 1238–1239 гг. Далее следовали области в предгорьях Северного Кавказа и Дагестане:

«Потом в кака-ил, год свиньи, соответствующий 636 г. х. [14 августа 1238 — 2 августа 1239 г. по Р. Х.], Гуюк-хан, Менгу-каан, Кадан и Бури направились к городу Минкас [вар. М. к. с.; Манач (Маныч) или Орнач[400]] и зимой, после осады, продолжавшейся один месяц и пятнадцать дней, взяли его. Они были еще заняты тем походом, когда наступил год мыши, 637 г. х. [3 августа 1239 — 22 июля 1240 г. по Р. Х.]»[401].

Весной 1240 г. монголы посылали войско на Дербент[402].

В этот тяжелый для Батыя период экспансии осложнились и внутренние взаимоотношения в среде Чингизидов. Недовольство руководителем западного похода высказывали молодые ханы Гуюк и Менгу. Угэдей расценил эти действия как предосудительные, мешающие успеху дела, и отозвал принцев в свою ставку. «По приказанию каана» осенью 1240 г. они покинули Дешт-и-Кипчак, а в год быка, 638 г. х. (23 июля 1240 г. — 11 июля 1241 г. по Р. Х.), достигли и «расположились в своих ордах»[403].

Высылка знатных участников похода должна была подкрепить авторитет Бату, которому, однако, необходимо было торопиться. Инцидент вполне мог повториться и иметь совершенно обратные последствия: доверие великого хана, страдающего алкоголизмом, не могло быть вечным. Вполне может быть, что к осени 1240 г. концентрация сил монгольской армии еще не была завершена, но конфликт в стане Чингизидов заставил Бату действовать решительнее. Пока шло покорение половцев и комплектование новых частей, Бату ограничивался в отношении Руси эпизодическими набегами. Он сам, судя по сообщениям Рашид-ад-Дина и других восточных авторов, никуда лично войной не ходил. Ему достаточно было административной и координационной работы. Соответственно и все операции против русских земель планировались в его ставке и имели вполне четкую направленность и зону развития.

В 1238 г. после ухода из-под Козельска Бату больше войск на Русь не посылал. Благостный ростовский летописец даже отметил в конце статьи этого года: