Раз уж вы так ее обожаете, то должны всячески ее украшать. В этом суть счастливого брака.
Энн Фогарти. «Жена, которая действительно хорошо одета».
В понедельник утром мистер Чарльз ждал Кейт в мастерской. Он был в лучшем своем костюме – сером, цвета голубиного крыла, в тонкую полоску и с угольно-черным жилетом; на ногах – мягкие итальянские мокасины, которые он надевал только для важных клиентов. Серебряная шевелюра поблескивала, словно только что отчеканенная монета. Он сообщил Кейт, что в его планах возникли перемены. Теперь у его будущего магазина появился спонсор. Так что сегодня он собирается всем объявить о своих намерениях. Ему необходим лишь ответ Кейт. Но Кейт сказала, что ей нужно работать.
– А разве я тебе мешаю? – сказал мистер Чарльз и сел на стул Кейт, приняв ту позу, которую Мейв называла «крысиной», – в одной руке сигарета, в другой чашечка кофе, и разговаривает вроде бы с ней, но непосредственно к ней не обращается. Кейт нагнулась над столом и стала аккуратно прикалывать нежную темно-синюю подкладку к розовому букле, чтобы затем состегать их вместе. Это было очень утомительное занятие, капризную ткань приходилось постоянно придерживать, уберегая от вытягивания. И потом от букле по-прежнему летел розовый пух. Кейт решила сперва просто простегать отдельные куски букле и подкладки и тем самым хотя бы немного укротить непокорный материал. Она изо всех сил старалась сосредоточиться на работе, но мистер Чарльз явно был намерен расставить все точки над «i».
– Ты должна согласиться, Китти, – убеждал он ее. – Это важно не только для меня, но и для тебя. Ведь ты же рождена для творчества. Как Вриланд.
Да, это действительно так, думала Кейт. Много лет назад страсть к постоянному самосовершенствованию заставила миссис Вриланд открыть собственный магазин дамского белья в Мейфэре; это и послужило началом ее головокружительной карьеры. Но точно такая же страсть жила и в душе Кейт. В этом мистер Чарльз был совершенно прав.
– Она приглашала клиенток на примерку ночных сорочек, по крайней мере, раза по три. Разве я тебе об этом не рассказывал?
Рассказывал. Дважды. Мистер Чарльз, как и их старенькие Хозяйки, становился забывчивым.
– А своими «селедками», то есть работницами, она сделала местных монахинь, – продолжал мистер Чарльз. – И они так замечательно отделывали эти сорочки, что заказчицы просто плакали от восторга.
Кейт приходилось только догадываться, что именно вышивали монахини на неглиже, заставляя взрослых и богатых заказчиц плакать. Интересно, а почему в этом монастыре сестры вообще соглашались на подобную работу? Вроде бы из аксессуаров им разрешаются только носовые платки. Наверняка должна существовать заповедь, запрещающая монахиням украшать всякие дамские штучки, хотя Кейт так и не смогла припомнить ничего подобного. Господь оставляет людям слишком много всяких лазеек, подумала она и решила позже непременно поговорить об этом с отцом Джоном.
В мастерскую начинали уже подтягиваться остальные девушки. Вскоре вокруг Кейт и мистера Чарльза уже кипела работа. Неприметные «мышки» из отдела готового платья смеялись, сплетничали и с невероятной скоростью строчили швы и вшивали молнии. Мейв аккуратно прокладывала силки по меловым пометкам, которые нанесла во время примерки на белое платье «от Диора» – платье пришлось расставлять, потому что некая безымянная дебютантка во время недавней поездки во Францию чересчур увлеклась французскими пирожными, паштетами и сырами.
– Кейт, ты меня слушаешь? – спросил мистер Чарльз.
– Вы не могли бы говорить потише?
– Да никому до нас и дела нет, – возразил он, но все же перешел на шепот. – Я, собственно, вот что пытаюсь доказать: когда Уоллис Симпсон купила у миссис Вриланд три ночных сорочки, готовясь провести уик-энд с герцогом Виндзорским, стало совершенно очевидно, что в этом крошечном магазине продаются такие замечательные вещи, которые способны разрушить империю. Что и сделало магазин знаменитым. Именно так поступим и мы. И нам это вполне по плечу, если ты будешь мне доверять. Вместе мы могли бы делать такую одежду, которая изменит весь мир.
