Ответ: Нет.
Вопрос: Это первый в Швеции случай массового убийства. За границей же, напротив, за последние несколько лет происходило много подобных преступлений. Не считаете ли вы, что убийцу могло натолкнуть на этот безумный поступок какое-нибудь подобное преступление, имевшее место, к примеру, в Америке?
Ответ: Не знаю.
Вопрос: Не считает ли полиция, что убийца может быть сумасшедшим, который жаждет прославиться?
Ответ: Это одна из версий.
Вопрос: Я не получил ответа на свой вопрос. Полиция разрабатывает эту версию?
Ответ: Все возможности и предположения принимаются во внимание.
Вопрос: Сколько женщин среди жертв?
Ответ: Две.
Вопрос: Значит, шестеро убитых — это мужчины?
Ответ: Да.
Вопрос: Среди этих шестерых водитель и помощник комиссара Стенстрём?
Ответ: Да.
Вопрос: Уделите нам еще минуту внимания. Мы получили сообщение, что один из пассажиров, находившихся в автобусе, остался в живых и его увезли в машине «скорой помощи», которая приехала на место происшествия еще до того, как полиция оцепила территорию.
Ответ: Вот как?
Вопрос: Это правда?
Ответ: Следующий вопрос.
Вопрос: Мы слышали, что вы одним из первых прибыли на место происшествия, так ли это?
Ответ: Так.
Вопрос: Когда вы туда прибыли?
Ответ: В двадцать пять минут двенадцатого.
Вопрос: Как выглядел автобус внутри?
Ответ: Что вы имеете в виду?
Вопрос: Можно ли сказать, что это было самое ужасное зрелище, которое вам приходилось когда-либо наблюдать в своей жизни?
Гунвальд Ларссон бесстрастно посмотрел на того, кто задал этот вопрос: молодой человек в круглых очках с металлической оправой и с довольно растрепанной рыжей бородкой. Потом он ответил:
— Наверное, можно ответить — нет.
Репортеры несколько оживились. Какая-то журналистка приподняла брови и с некоторым недоверием спросила:
— Как это следует понимать?
— Именно так, как я сказал.
До того как стать полицейским, Гунвальд Ларссон служил в военно-морском флоте. В августе 1943 года он принимал участие в подъеме затонувшей подлодки «Ульвен», которая три месяца пролежала на дне моря. Среди тридцати трех погибших было много его знакомых. После войны он участвовал в эвакуации балтийских коллаборационистов из лагеря в Рённеслётте, а также принимал тысячи узников из немецких концлагерей. Большинство из них были женщины и дети, многие умирали. Он не считал нужным рассказывать обо всем этом специфической компании, которая здесь собралась, и поэтому коротко спросил:
— Еще какие-нибудь вопросы?
— Полиции удалось найти кого-либо, кто собственными глазами видел то, как произошло преступление?
— Нет.
— Итак, в Стокгольме совершено массовое убийство. Восемь человек убиты. И это все, что полиция может нам сообщить?
— Да.
На этом пресс-конференция закончилась.
Прошла минута, прежде чем заметили, что вошел Рэнн со списком. Мартин Бек, Кольберг, Меландер и Гунвальд Ларссон стояли, склонившись над столом, заваленным фотоснимками с места происшествия, когда рядом с ними внезапно возник Рэнн и объявил:
— Ну, список, в общем, уже готов.
Он родился и вырос в Арьеплуге и, несмотря на то что уже двадцать лет жил в Стокгольме, говорил на норландском[3] диалекте.
Он положил список на стол, сделал шаг назад и сел.
— Не надо пугать людей, — сказал Кольберг.
В кабинете так долго стояла тишина, что он вздрогнул от голоса Рэнна.
— Ну-ка, давай посмотрим, — нетерпеливо сказал Гунвальд Ларссон и взял список. С минуту он изучал его, потом вернул Рэнну.
— Впервые вижу такой бисерный почерк. А сам-то ты можешь это прочесть? Надеюсь, ты отдал его напечатать?
— Да. Отдал. Через пару минут получите копии.
— Ладно, — сказал Кольберг. — В таком случае мы послушаем тебя.
Рэнн достал очки, кашлянул и еще раз просмотрел свои записи.
— Из восьми убитых четверо жили недалеко от конечной остановки. Тот, который остался в живых, — тоже.
— Давай по порядку, — сказал Мартин Бек.
— Ну, начнем с водителя. Две пули попали ему в шею и одна в затылок. Скорее всего, он умер мгновенно.
Мартину Беку не нужно было смотреть на фотографию, которую Рэнн выудил из кипы снимков, лежавших на столе. Он слишком хорошо помнил, как выглядел мужчина в кабине водителя.
