Путешествие в Россию - страница 56
Кантемира и Альгаротти сблизил также интерес к научным и философским вопросам, характерный для эпохи Просвещения. За несколько лет до встречи с Альгаротти Кантемир перевел на русский язык книгу Фонтенеля «Беседы о множественности миров», назвав ее «Разговоры о множестве миров», которая была опубликована лишь в 1740 г.[562] «Ньютонизм для дам», имевшийся в итальянском оригинале в парижской библиотеке Кантемира, был переведен им под названием «О свете». Занимаясь этим переводом, Кантемир постепенно отходит от картезианства и становится последователем философии Ньютона, что находит отражение и в его творчестве.[563] Альгаротти в «Предуведомлении читателям» в издании «Ньютонизма для дам» (1739) благодарит Кантемира за перевод его книги, высоко оценивает знание итальянского языка своим русским другом, а его самого называет «провозвестником ньютонизма в обширной Российской Империи» и выражает надежду, что это «истинное Учение» благодаря Кантемиру в скором времени будет распространено повсюду.[564]
Следует заметить, что общественный деятель, ученый и писатель М. Н. Муравьев (1757–1807), высоко оценивший сочинение итальянского литератора, отметил: «Фонтенель нашел себе достойного подражателя в Графе Алгаротти (так у М. Н. Муравьева. — И. В.), который оказал такую же услугу Невтоновой философии, какую предшественник его Декартовой. Прекрасное сочинение его имеет всю прелесть романа и сладость итальянского языка возвышается нечувствительно, описывая откровения Невтоновы».[565] И в XX столетии «Ньютонизм для дам» был известен в русских научных кругах; на него, в частности, сослался академик С. И. Вавилов в книге «Исаак Ньютон» (1643–1727), вышедшей в свет к 300-летию со дня рождения Ньютона (1943; 4-е изд.: 1989).
С переводом Кантемира связано написание Альгаротти стихотворного послания на имя русской императрицы: «Ее Величеству Анне Иоанновне, императрице Всея Руси».[566] Дж. Маццукелли, первый биограф Альгаротти, еще при жизни итальянского литератора писал: «Князь (А. Кантемир. — И. В.), с которым граф Альгаротти познакомился в Лондоне, сообщил ему, что этот перевод был предназначен для усопшей императрицы Яновны (Анны Иоанновны. — И. В.), и это послужило для Альгаротти поводом сочинить на имя императрицы стихи…»[567]
Написанное в торжественном хвалебном тоне с использованием многочисленных метафор и иносказаний, не все из которых поддаются точной расшифровке, это послание по жанру представляет собой торжественную оду в «пиндарическом стиле», господствовавшем в литературе в начале XVIII в. Прославляя Анну Иоанновну как мудрую правительницу, Альгаротти видит в ней «наследницу гения Петра». Она — «оплот державы россов», ее Минерва и Юпитер. В великой душе Анны Иоанновны соединяются доблести римских императоров Тита и Траяна, «пыл Цезаря и Августова мудрость». Подобные классические ассоциации были данью поэтической традиции XVIII в.
Альгаротти сравнивает русскую императрицу с «Божеством» («Nume»), приносящим радость всему миру, который готов исполнять ее желания. Чтобы усладить ее слух гармонией созвучий, с италийского неба прилетает муза лирической поэзии Эвтерпа, гордая своей миссией, а из Франции — богиня цветов Флора, увитая розами, которая перед взором Анны Иоанновны создает «новую отраду» и «новое изумленье».
Очевидно, Альгаротти имеет в виду известный грот, замечательное архитектурное строение Летнего сада. В XVIII в. гроты были обязательной принадлежностью увеселительных регулярных парков. Грот строился по проекту архитектора Г. И. Маттарнови (1714–1719) и достраивался Н. Микетти (до 1723 г.). Он стоял на берегу Фонтанки и был разрушен сильным наводнением 1777 г. Своей красотой и изяществом грот привлекал к себе внимание всех посещавших Петербург иностранцев. «Превосходнейшим из сооружений в самом саду является грот, снаружи и изнутри весь в мраморных скульптурах», — писал в «Путевых заметках о России (1735–1736)» шведский ученый К. Г. Беркг.[568] Более подробное описание грота оставил русский архитектор М. Г. Земцов. Говоря о нарядном внешнем виде грота, внутри напоминавшего пещеру, зодчий дает подробное описание его внутреннего устройства: стены грота были облицованы раковинами, пестрыми мелкими камнями и толченым стеклом. В центральной зале находился фонтан со статуей Нептуна, украшенный большой раковиной и фигурами морских коней, фонтаны располагались и в боковых залах. В заднем помещении был устроен водяной орган, который приводился в действие напором воды. Во время пуска фонтанов орган начинал играть, и в гроте раздавалась мелодичная музыка.
