Путешествие в Россию - страница 38

Отмечают и еще одну любопытную особенность рудников: все грозы, обрушивающиеся на Саксонию, происходят из этих мест, они отсюда как бы выныривают. Горы Фрейберга расположены южнее Дрездена и Лейпцига, но таким образом, что оказываются почти к зюйд-весту по отношению к первому и к зюйд-осту по отношению ко второму, если позволительно и на суше употребить морские термины. Лейпциг лежит в красивой долине, и его окружают сады в голландском стиле. Я нанес тут визит господину Маскову,[357] знатоку гражданского права, этой главной германской науки, человеку очень уважаемому, главным образом за то, что он умело поддерживает равновесие между курфюрстами и императором. Он сдержан, обладает учтивыми манерами, образован — достаточно сказать, что Горация он знает не хуже любого англичанина. В доме другого лейпцигского ученого я видел музей морских раковин, самых редких, какие только бывают. Есть там и «нотный лист», и «адмиралы», и «нептунов ночной колпак». Многое дал бы я, чтобы вспомнить название еще одной раковины, которую я там видел, необыкновенно изящной, тонких очертаний, буквально окруженной сиянием: стоит она, как мне сказали, больше ста золотых дукатов,[358] и ценится не меньше, чем «восточная лестница» или монеты Пискиния Нигра и Отона, [359] хранящиеся в других подобных музеях.

Из Лейпцига наш путь лежал в укрепленный замок короля прусского, знаменитый Потсдам.[360] Там размещен тот самый полк, где служат солдаты, которых благодаря их росту можно назвать цветом человеческой расы. Этих исполинов, включая сверхштатных служащих, там до четырех тысяч — всех вероисповеданий и национальностей. Тем не менее никаких раздоров между ними не возникает. Там найден способ сделать так, что они состязаются между собою лишь в том, кто лучше выполнит воинские экзерциции и построения. Когда глядишь, как они проделывают их, кажется, будто через увеличительную многогранную призму смотришь на одного-единственного солдата — так соблюдается ритм и столь безупречно исполнение. Говорят, что они слишком заняты мелочами, эффектными во время смотра, но бесполезными в битве. Муштру эту ввел принц Ангальтский, который так блеснул в битве при Турине.[361] Вышеназванный полк постоянно находится под присмотром своего покровителя.[362] Он, собственно, и есть полковник и так себя именует; даже сказал нам, что обедать мы будем не за королевским столом, а за столом полковника, который находится при своем полку. Полк большей частью и занимает его мысли; ради полка он даже совершает чрезмерные траты. Как когда-то в Англии не жалели многих гиней ради лишнего полудюйма полей в редкой книге или гравюре, так и тут безоглядно тратят десять, а то и двадцать тысяч талеров,[363] чтобы заполучить солдата ростом в лишнюю пядь[364] или две. Самым роскошным «инфолио», имеющимся в Потсдаме, является некий Кайтланд, он семи с половиною футов ростом и «напечатали» его толи в Дублине, то ли еще в какой-то ирландской «типографии» в тысяча семьсот шестнадцатом году. В общем, этот полк — отрада короля: монарх и в дождь, и в вёдро каждое утро производит развод караула и при этом никогда не «nimis longo satiatus ludo».[365] Тогда же он дает аудиенции и допускает к своей особе иностранных гостей. В связи с этим кто-то сказал, что пол его приемной — земля, а потолок — небо. Подобно тому как в некоторых странах для продажи выводят породы все более мелких собачек, здесь укрупняют людскую породу для солдатской службы. Ради этого в жены потсдамским гигантам предназначают самых рослых женщин: их, я бы сказал, отлавливают по всему королевству, составляя затем соответствующие пары. Стоит девице оказаться на пядь выше обычного, и сам король выделяет ей приданое.

Кроме этого гвардейского полка, у него есть еще семьдесят с чем-то тысяч солдат; все они хотя и не столь велики ростом, но красавцы отменные и при этом кажутся оттиснутыми по единому образцу. Арсеналы Штеттина, Магдебурга, Везеля, самые главные королевские крепости, в том числе и крепость столичная, снабжены отличнейшей артиллерией, отменно укомплектованной. Тягловые лошади под лафеты тоже отборные; они заранее подготовлены и распределены по провинциям, где отнюдь не простаивают без дела и постоянно готовы сменить работы во славу Цереры