— Это последняя молитва до нашего возвращения из языческих стран!
Мне стало не по себе, но я готовился к новой долгой жизни, поэтому сказал про себя: «Аллах милостив и милосерден».
Незадолго до полуночи караван подошел к новой стране. У входа нас встретил обнаженный мужчина, на нем была лишь набедренная повязка. В свете факелов он показался высоким и тощим. Мои спутники сказали, что это начальник таможни. Мужчина громогласно произнес:
— Добро пожаловать в Машрик, столицу государства Машрик. Приветствуем купцов и путешественников. Тот, кто будет соблюдать порядок, встретит исключительно доброе и вежливое обращение.
Караван проследовал меж двух рядов стражников, и купцы свернули на рынок. Меня же проводник повел в гостиницу для иностранцев. Перед шатром, похожим на казарму, он заставил верблюда опуститься. Когда проводник понес мои вещи внутрь, я понял, что это и есть гостиница. Она представляла собой шатер, разделенный на два крыла длинным залом. Каждое крыло составляли смежные комнаты, отделенные друг от друга перегородками из плотной ткани. Отведенная мне комната была простой, даже примитивной. Полом служил песок, постелью — нечто вроде циновки, брошенной на землю, посередине стоял сундук и валялся тюфяк. Измученный, целый месяц лишенный нормального отдыха, я поспешил лечь как только разобрал вещи. Я спал глубоким сном, пока не проснулся от жары. Чувствуя себя плохо, я поднялся, вышел в зал и увидел, что он заполнен иностранцами, рассевшимися перед своими комнатами на завтрак. Ко мне подошел низкорослый, слегка полноватый человек, опоясанный тряпкой, прикрывающей причинное место, и сказал мне с улыбкой:
— Я — Фам, хозяин гостиницы. Вы хорошо провели ночь?
— Спасибо, — ответил я, утирая пот, струящийся по лицу.
— Подать вам обед?
— Мне очень нужна ванная, — не вытерпел я.
Он провел меня в конец зала, отодвинул ширму, и там я нашел все необходимое, чтобы помыться, причесаться и привести в порядок свою бородку. Когда я вернулся к себе в комнату, Фам уже принес поднос и накладывал мне завтрак. Я спросил у него:
— Могу я помолиться у себя в комнате?
— Вас могут увидеть, — предупредил он. — Тогда вам несдобровать.
Он принес мне сушеные финики, молоко и пшеничную лепешку. Я набросился на еду.
— Когда-то и я любил путешествовать, — сказал он мне.
— Вы из Машрика?
— Я родом из пустыни, в Машрике я осел позже.
Встретить бывшего путешественника оказалось приятно.
— Конечная цель моего путешествия — земля Габаль, — сказал я.
— Многие стремятся туда, но мне надо было зарабатывать.
Не утерпев, я спросил:
— Что вы знаете о ней, господин Фам?
— Только то, что иногда ее называют чудом нашего века. И несмотря на это, я не встречал никого, кто бы там побывал, — ответил он с улыбкой.
Внутренний голос подсказывал мне, что я буду первым сыном человеческим, кому доведется побывать в этой стране и раскрыть ее секрет миру.
— Вы надолго остановились в Машрике? — спросил он.
— На десять дней, затем двинусь с караваном аль-Кани бен Хамдиса.
— Великолепно. Ходите, смотрите, наслаждайтесь свободным временем. Довольно только прикрыться повязкой, не больше.
— Я не могу выйти без накидки, — неодобрительно сказал я.
Он рассмеялся:
— Сами увидите. Я забыл спросить, как вас зовут, уважаемый?
— Кандиль Мухаммед аль-Инаби.
Он поднял в знак приветствия руку и удалился. На рассвете я вышел из гостиницы, завернувшись в легкий плащ и надев чалму, защищающую меня от солнца. Я удивлялся весенней жаре и недоумевал, как же будет печь летом. На улице меня сразу поразили две вещи — нагота и пустота.
Люди — и женщины, и мужчины — ходили абсолютно голые, в чем мать родила. Нагота была для них настолько привычна, что не привлекала взглядов, не вызывала интереса, каждый занимался своим делом. Смущались только одетые чужестранцы вроде меня. Люди с бронзовыми телами, не столько стройными, сколько легкими от недоедания, выглядели довольными и даже веселыми. Из-за одежды, прикрывавшей меня, было трудно избавиться от ощущения, что я сильно выделялся среди них. А еще труднее было отвести взгляд от вызывающей наготы, которая разжигала огонь в моей крови. Я подумал про себя: что это за страна, ввергающая молодого, как я, человека в жуткое искушение!
