- Я знала, что она говорит правду, - говорит Табита, гордясь этим.
- Да нет же, - спорит Шеп.
Я продолжаю ухмыляться, когда мы начинаем следующую партию, и я чувствую себя хорошо. Может быть, лучше всего с тех пор, как я попала в Программу. Дозу моих лекарств снизили, и мой вес стабилизировался. Туман, который окутывал меня с самого начала, исчез.
Это по-настоящему. Когда я поднимаю глаза, я вижу Риэлма, который смотрит на меня, склонив голову набок. Как и тогда, в саду, он кажется немного печальным, но я не знаю, почему. Он ведь должен быть рад, что уходит из Программы. Он должен быть рад, что почти дома.
В течение следующих нескольких дней Табита выигрывает каждую партию «ерунды», даже один раз ловит меня на лжи. Я не могу не думать, что никто из нас не должен тут быть. Мы нормальные. Никто не говорит о самоубийстве, не плачет. Когда я вижу новоприбывших пациентов, они в совершенном отчаянии плачут, дерутся. Теперь нас разделяет целый мир, и я не могу представить, что когда-то была такой же.
Я сижу в комнате, читаю журнал, когда в дверь раздается стук. Она медленно открывается, и Риэлм просовывает голову.
- Привет. – говорит он тихо.
- Я улыбаюсь.
- Привет.
Риэлм входит и, до того, как сесть рядом с моей кроватью, закрывает дверь, закусив губу.
- Я… - он прочищает горло. – Завтра я уезжаю, Слоан.
Я чувствую сильную боль в груди.
- Ох.
Мы смотрим друг на друга целую минуту, и потом я протягиваю руки, и Риэлм забирается ко мне на кровать, чтобы обнять меня. Мы сидим так очень долго, а потом он всхлипывает и вытирает лицо.
- Я в первый раз вижу, как ты плачешь, - говорю я сдавленным голосом.
- Могу я попросить тебя кое о чем, Слоан? – Риэлм говорит тихо, как будто не уверен, стоит ли делать это.
- Конечно.
Он делает паузу.
- Мы можем увидеться снова – после того, как все это кончится?
Я нахмуриваюсь, думаю, что это очень странный вопрос. Что, конечно же, я увижу его. Но внутри себя я чувствую сомнение – что, может, я вовсе не хочу найти Риэлма. Когда я сразу не отвечаю, он кивает, с кончика его носа стекает слеза.
- Мне нужно идти, - говорит он, - я должен вернуться назад, к парням. Они устраивают для меня прощальную вечеринку.
- А меня не пригласили? – спрашиваю я, и не хочу, чтобы Риэлм уходил. Я чувствую себя ужасно, как будто я была для него плохим другом.
- Прости, сладенькая, - говорит он. – вход только для мальчиков.
Риэлм встает, но я беру его за руку, не даю ему уйти. Он останавливается, смотрит на пол, как будто боится повернуться ко мне. Я встаю с кровати и сжимаю его в объятиях, прижавшись щекой к его груди.
- Я буду скучать по тебе, - говорю я. – Я буду ужасно скучать по тебе.
Тогда Риэлм крепко обнимает меня, обхватив меня одной рукой.
- И я тоже буду скучать.
И. когда он отпускает меня, я легонько целую его в губы, надеясь, что этого достаточно. Надеясь, что это покажет, насколько мне не все равно. Но печальная улыбка на его губах подсказывает мне, что нет. Так что я позволяю ему уйти.
* * *
Медсестра разрешает мне последний раз прогуляться с Риэлмом, так что мы идем в сад. На улице светло, солнечно, и я снова думаю, как красиво выглядят цветы. За Риэлмом приедут меньше чем через полчаса, и он уедет.
Я беру его за руку, удивляюсь, какая она холодная. Он прижимается ко мне плечом, и мы идем еще немного.
- Табита уезжает в понедельник, - говорю я ему. – У нее новая одежда, новая прическа. Теперь у нее новый стиль и, будем надеяться, немного дезодоранта.
Я искоса смотрю на Риэлма и отпускаю его руку.
- Как вышло, что они не изменили тебе внешность?
- Может, тут нечего и улучшать.
Я смеюсь.
- Ну, доктор Уоррен говорит, что возвращение пройдет легче, если мы освежим наш внешний вид. Думаю, может, она права. Я думаю о том, чтобы выпрямить волосы.
Внезапно Риэлм протягивает руку и берет мои кудри.
- Не надо, - говорит он, - у тебя красивые волосы.
Он пожимает плечами.
- Ты красивая.
Я краснею и потом отхожу от него, и он отпускает мои волосы.
Риэлм пинает камушки на дорожке.
- Слоан, если бы все было по-другому, если бы мы не были в Программе… думаешь, мы могли бы быть вместе?
