«Теперь можно глубоко вздохнуть и начать жизнь сначала», — как любила говорить мать.
Стоит ли говорить, что Мишка не разделял этой перспективы?
III
После драматичного эпизода с гибелью «верхотуры» Мишка исчез; не очень надолго, всего-навсего на несколько часов, однако его и впрямь нигде не было: я оставил его одного возле деревянных обломков (сначала звал завтракать, но он и слышать ничего не хотел, так что я, поняв, вконец, бесплодность всех усилий, отправился домой один), — а когда вернулся через полчаса, Мишки уже и след простыл; попробовал немного порыскать по окрестностям, но успехом мои поиски не увенчались.
Разочарованный я вернулся домой.
— Ну так где он там? Что, так и не собирается завтракать идти? — поинтересовалась мать.
— Не знаю. На «верхотуре» его уже нет.
— A-а… ну все ясно — опять мозги заезжают. Спрятался куда-то.
— С чего ты взяла?
— Будто сам не знаешь или это в первый раз.
Все верно. Мишка и правда любил «ныкаться», когда бывал обижен, и обнаружить его было просто нереально.
— И не ищи его, лучше иди делом займись.
Заняться делом означало сесть под дерево и читать (между прочим, помогать по дому или в саду мать никогда меня не заставляла).
И раз она сказала «заняться делом», то теперь будет тяжеловато отвертеться. Я приуныл — без Мишки было совсем скучно.
— И что, действительно Лукаев вашу «верхотуру» поломал? — спросила вдруг мать.
Я ответил, что поломал — это не то слово, — с землею сравнял.
Конечно, мать была не такой жестокой, чтобы ответить на это: «Ну так вам и надо — не будете всякие идиотства строить», — кроме того, она слишком плохо относилась к Лукаеву, чтобы хвалить его поступки, даже если их результат являл собою то, чего она хотела более всего на свете.
— Ну и нечего расстраиваться — новую построите, если так уж надо будет, — выдавила она сухо.
Это ее «новую построите» сильно меня задело; как-то раз (где-то год назад) она по ошибке растопила печку моим детективным рассказом. Узнав об этом, я почувствовал себя так, будто у меня из груди вырвали здоровенный кусок плоти, с мясом, кровью и всем прочим; разумеется, я закатил истерику. И что я на это услышал от нее? «Нечего расстраиваться — новый напишешь, если так уж приспичит».
На сей раз я, однако, смолчал, проглотив ругательство, которое едва не сорвалось у меня с языка: она хотя бы не стала интересоваться, почему Лукаев сломал «верхотуру», — и на том спасибо; теперь надо было уносить ноги.
Возле окна послышались неясные движения — будто кто-то ступил на гравийную гряду, кое-где примыкавшую к фундаменту, а потом запутался в хмеле; а еще (но в этом я уже не был уверен), — короткий тычок в стекло, однако никакого предмета или руки я не различил.
— Мишка! — инстинктивно воскликнул я, подбежал, но по неосторожности задел изрешеченную банку «Nescafe» на подоконнике; она тотчас свалилась вниз, и на пару секунд ржавый, обиженный звон отвлек мое внимание.
Когда я высунулся в форточку, никого уже не увидел, хотя мне показалось, что сочная стена хмеля, пронзенная кое-где сухими и ломкими прошлогодними ветками («как седые волосы» — пришло мне в голову), — взъерошена немного сильнее обычного. Между тем, тропинка, огибавшая дом и колодец, была пуста. Теперь слышалось только жужжание насоса в колодце.
Нехитро было бы спрятаться в таком сложном растении… если бы Мишка уменьшился до размера насекомого, конечно.
Мишка — уменьшился в размерах? То есть как это?
Я сморгнул пару раз.
— Миш! — позвал я снова.
Никакого ответа не последовало.
— Я тебе сказала, не ищи его! Не занимайся ерундой, — настойчиво повторила мать.
— Отстань от меня.
— Что?
— Я сказал: от-вя-жись! — повторил я по слогам, с досадой и даже презрением.
Взял книжку и вышел на крыльцо.
По проезду на скорости 140 км/ч пронесся черный «Ауди», на долю секунды прочертя в воздухе задними фарами пару солнечных каракуль.
Лукаев уехал. И жену свою, конечно, прихватил. (Рассказывали, что как-то раз он заявил: «Я люблю быструю езду — это правда. Страх? Какой? Откуда? — так, словно он никогда и не опасался умереть. — А вот моей жене и правда лишний вред здоровью, стресс, так что какое там сбавить — я скорее уж буду раза в полтора больше выжимать… хэ»).
