Тут я постучал.
— О, вот-те раз, кто к нам пожаловал! — фыркнул Пашка.
— Ты в карты будешь? — осведомился Серж.
— Я Мишку ищу, вы не видели его? Он уже как полдня пропал — нигде нет.
— Пропал? Ха-ха, ну ты скажешь тоже! Он в доме, — Серж кивнул на занавеску в дверном проеме.
— А почему вы тогда здесь?
— Потому что он просил его не отвлекать — он занят разработкой государства, — сказала Олька.
— Скоро он позовет нас и сделает важное сообщение, — присовокупил Серж.
— Садись, подключайся! — Димка.
— Сначала доиграем кон! — его брат.
— Оль, кто там пришел? Макс? — послышался знакомый голос. Я облегченно вздохнул: это был голос успокоившегося, но очень сильно занятого человека, — так бы я охарактеризовал.
— Да, точно, он.
Занавеска отдернулась, показалась Мишкина шевелюра. Он посмотрел на меня и молча кивнул — так кивают человеку, который нанес обиду, но потом извинился; инцидент исчерпан, но все же не до конца: взаимоотношения вернулись не на прежний уровень, а на ступеньку ниже. Меня это, тем не менее, удовлетворило.
Мишка снова исчез.
— Ты долго еще? — спросила Олька.
— Нет… не знаю.
V
Как только Мишка позвал нас, мы мигом побросали карты (даже Димка по этому поводу не выказал возмущения: он проиграл два последних кона, а в текущем набрал столько карт, что еще чуть — и пришлось бы удерживать их зубами), вошли в дом и расселись кто куда.
— Итак, я говорил вам, что собираюсь сделать десятиминутное объявление, но я столько здесь уже написал… — всю последующую дискуссию Мишка в основном простоял, облокотившись на стол, почти не меняя позы; и чаще всего говорил серьезно, спокойно и даже торжественно. Мишка кивнул на тонкую зеленую тетрадь, которую сжимал в руке, в клетку; похоже, он и правда успел исписать ее почти всю, — …в общем, думаю, это будет несколько дольше. Так что лучше устроить обсуждение. По всем вопросам.
— То есть…
— То есть, Серж, вы вполне можете прерывать меня. Но только не навалом. Тема важная как никогда. Я говорил уже вчера — это слышали Макс и Оля — что эта идея: создать в нашем поселке суверенное государство очень и очень любопытна. И что она не оставляет меня — так было вчера. Сегодня, однако, я смело могу утверждать, что она требует скорейшего воплощения. Вы, разумеется, свяжете это с теми неприятными событиями, которые произошли сегодня утром, и будете отчасти правы. Видно, и впрямь нужно было мне сильное побуждение — чтобы я начал действовать. Да, я покривлю душой, если скажу, что разрушение «верхотуры» Юрием Лукаевым не имеет никакого отношения к тому, что я принялся писать теорию государства, — Мишка так и сказал «Юрием Лукаевым» — это я отчетливо помню, — к тому, что я хочу воплотить ее в жизнь. Но гораздо важнее то, что предвосхищало эту теорию, а именно, процесс рисования экю. Во-первых, потому что это символ объединения, и мы будем стремиться к тому, чтобы государственный режим, зародившись в нашем поселке, распространился позже по всему миру…
(Мишка сказал именно «по всему миру» несмотря на то, что экю — валюта, которую предположительно должны были ввести в пределах Европы. Несостыковка — я, однако, передумал прерывать его и акцентировать на этом внимание — экая важность: Европа или весь мир.
— …Во-вторых, еще более важно то, как я рисовал эти экю…
Я вздрогнул, потому что Мишка сделал ударение на слово «как».
Я думаю, ты хотел сказать не «окно», но… «балкон»?
Пурпурный циферблат с золочеными стрелками…
Мой сон…
Мишка угадал его.
— …рисовал, используя весь — какой у меня только есть — талант живописца. И на этом — прошу вас не удивляться — будет строиться весь наш будущий государственный режим… Так… — он перелистнул тетрадь на самую первую страницу, — зачем вообще нужно это государство? Не в плане объединения уже, нет — с точки зрения людей, которые будут в нем жить, — вот что я теперь имею в виду…
— Зачем нужно государство? — переспросил вдруг Серж.
— Нет-нет, наше государство, именно наше — зачем оно?.. Но, кстати, хорошо, что ты вспомнил о более обширных государствах; вот, к примеру, то, в котором мы родились и обитаем по сей день: если есть оно, то зачем нужно еще и наше? Зачем нужно будет
