Тис выпрямился и окинул взглядом просторный зал, в котором кроме витражных окон, скамей и стола наставника или рассказчика, за которым как раз усаживался Гантанас, ничего не было. Хотя этот зал был едва ли не самым уютным. Наверное, из-за огромных гобеленов с дивными рисунками, которыми были завешены все стены. Помнится Джор часами бродил вдоль этих стен, рассматривая удивительное плетение. Чья это работа? Почему он никогда не спрашивал об этом?
– Сегодня я расскажу вам об истории учителя Мэйласа, – раздался спокойный, но твердый голос Гантанаса. – Об истории человека, который много лет назад в городе Нечи вдруг осознал себя пророком, и о том, к чему это привело. И скажу сразу, что одним из последствий трудов этого… человека стало последнее разрушение нашей крепости…
«Он просто убаюкивает, – подумал Тис, начиная отодвигать от себя повествование наставника и в то же время зная, что слышит и запоминает каждое слово. – Но убаюкивает не нас всех, а кого-то одного. Иначе к чему нам рассказывать историю, которую мы уже знаем? Хотя, может быть, мы знаем ее не в подробностях. Но к чему они сейчас?»
И, оставаясь сидеть среди соучеников, опираясь спиной о пористый камень стены, посматривая на своих соседей – Бича и Брока, Тис сделал шаг в сумрак. Два шага.
Полутемный зал собраний в сумерках был заполнен все теми же мухами. Правда, в этот раз Тис не слышал их гула. Он подался чуть в сторону, услышал гул и вдруг понял, что этот сумрак не совпадает с пространством невидимого верхнего яруса средней башни. Если бы они соединились, то прошли бы друг сквозь друга, не заметив этого. Странным образом Тиса это успокоило, хотя он вовсе не собирался укрываться от угнездившейся в крепости пакости на верхнем ярусе средней башни. Он даже не стал думать об этом, потому что увидел, что все наставники, все поголовно отмечены таким же знаком, как он сам. Хотя и ни на ком не было такой пакости, что висела сначала на Джоре, а теперь высасывала или выгрызала сделанный им жезл. И еще он понял, что не может выделить никого.
– Увидеть невидимое, а в невидимом увидеть то, что не очевидно, – прошептал Тис чуть слышно. – Главный признак, что что-то есть, это то, что чего то нет. Чего нет? Что очевидно?
И продолжая бормотать что-то подобное, он начал поочередно всматриваться в затылки всех, кто сидел перед ним. Потом стал поворачиваться и всматриваться в тех, кто сидел справа или слева, пока Бич не толкнул его в бок и раздраженно не прошептал:
– Послушай, Тис! А не мог бы ты упражняться у себя в комнате? То шепчешь что-то, слушать не даешь, то исчезаешь, то вновь появляешься. Я, конечно, уже видел это твое представление год назад в помывочной, но все равно мороз по коже.
– Пока все, – успокоил его Тис и, наклонившись к Сионе, что сидела перед ним, прошептал ей на ухо. – Олк. – Потом подумал и добавил. – Мисарта и Йока.
– Что Мисарта и Йока? – напряглась Сиона. – Что Олк?
– Тихо, – произнес еще тише Тис. – Я не знаю, кто. Пока не знаю. Но Олк отличается от всех. Слишком сильно отличается. А эти двое… Именно они были в том путешествии, когда погиб Спрай. Если даже это не кто-то из них, я узнаю кто – от них самих.
– Ну знаешь… – прошипела Сиона.
– Просто задержи их, – попросил Тис. – Сделай так, чтобы они вышли из зала последними. Я буду смотреть на всех. Отвлеки как-то. Спроси о чем-то.
– И все? – нахмурилась Сиона.
– И все, – кивнул Тис. – Ну, если можно, то приготовь чего-нибудь. К примеру, снег. Или дождь.
– Ты с ума сошел? – спросила она, вовсе развернувшись.
– Ну, не знаю, – он пожал плечами. – Вдруг случится пожар? Что ты можешь предложить?
– А теперь, – Гантанас встал, – я встану у выхода и выпущу из зала каждого только после того, как он ответит мне на один вопрос о только что прослушанном. Хотя бы из-за того, чтобы научить вас вниманию. И наших доблестных стражников и наставников это тоже касается. А вы как думали? А начнем мы пожалуй с нашей почтенной Кайлы. Только не подслушивать! В очередь, друзья мои, в очередь!
* * *
Тис вскочил с места так быстро, что был у Гантанаса сразу за Кайлой, почти уткнулся носом ей в спину. Она вышла в дверь, а Гантанас посмотрел на Тиса, вздохнул и сказал:
