И Тис сделал еще полшага. Здесь уже и Глойна была серой тенью. И огонь в камине исчез вовсе. И серые стены стали черными, но как будто взбрызнутыми какой-то мутью. Неужели Олла могла заходить так далеко? И что она тут увидела? Или именно отсюда нужно посмотреть на каждого ученика? Но он и здесь ничего не видит. Разве только слышит какое-то гудение.
И Тис сделал еще один шаг.
Вокруг него вились мухи. Именно они и гудели. Они кружились в воздухе точно так же, как кружился заметаемый ветром снег во дворе крепости. Их было так много, что все вокруг – и стены, и тени девочек, и мебель, и камин – казались живыми. Подрагивали от беспрерывного мельтешения.
Этого раньше не было. Тис поднялся из кресла, двинулся с места, стараясь ступать неслышно. Точно. Вокруг каждой из девочек, включая Глойну, вился целый рой мух. Но ни у кого из них не было столько мух, сколько было вокруг Тиса. Он попытался поймать хотя бы одну из них, но быстро понял, что видит лишь их тени, что они жужжат еще глубже.
И он сделал еще пол шага.
И оказался почти в кромешной темноте. Вокруг была темнота. Лишь слабо фосфоресцирующие контуры подсказывали, где стены, где двери, где лестница, где мебель. Девочек уже не было вовсе. И их контуры обрисовывали только мухи. Гул стал громче, но и здесь это все еще были тени ужасных насекомых. «Еще половина шага», – подумал Тис и вдруг замер. В одно мгновение он понял и то, что ему не хватит силы вернуться, и то, что именно там должен скрываться хозяин этих созданий, их повелитель, и он, Тис, ничего не сможет сделать против него.
В груди засаднило, Тис посмотрел на себя и вздрогнул. На его груди помаргивало пятно размером с ладонь. Оно было подобно опутанному паутиной листу дуба, и в его светящихся контурах подрагивало та же пакость, что была исторгнута и из Стайна, и из самого Тиса. Маленький клочок живого могильного полотна. Нечто, похожее на бледную медузу, если бы у медузы имелись зубы и щупальца. Тварь щелкала зубами, сучила многочисленными ножками, раздувала крохотный капюшон. Отделенная от Тиса оболочкой плоского полупрозрачного кокона.
Сначала Тис застыл от ужаса, затем попытался сбросить с себя эту дрянь, которая и служила тем самым центром, вокруг которого роились мухи, но остановился в последний момент. Это не было его частью. Более того, он не чувствовал этой пакости, только видел ее. Значит, это метка. Тем более, что такой же пакости нет ни на одной из девчонок. Сбросить эту метку, значит, дать знать врагу, что она обнаружена. А ведь это, кроме всего прочего, значит и то, что враг мог и не путешествовать с Граном и учениками. Достаточно было отправить со Спраем такую метку. Или нет? И что теперь делать? Просто принять то, что он – Тис – является целью врага? Или же его возможным слугой?
Тис почувствовал тошноту и неслышно двинулся прочь из зала.
* * *
Тис поднимался на свой третий этаж несколько минут, потому что не мог оторвать взгляда от пакости, что жила у него на груди. Он медленно переставлял ноги, медленно копался в карманах, медленно нащупывал замочную скважину в двери, медленно открывал ее. Мухи были везде. На лестнице, в коридоре, в комнате, но больше всего их было вокруг него самого. И все же, через пять минут после того, как Тис сел на свою черную, едва различимую в этих двух с половиной шагах от реальности, кровать, он увидел действительно много мух. В комнату ввалился непроглядный рой. От гудения, которое наполнило все вокруг Тиса, у него заныли зубы. И в центре этого роя светился огромный кокон с такой же тварью, что и на груди Тиса, но размером в половину роста человека. Выступы на этом огромном коконе обхватывали шею бедолаги.
– Джор, – потрясенно вымолвил Тис.
– Что? – откуда-то издалека, как будто через стену донесся веселый голос Джора. – Брайдик? Это ты мяукнул? Или мне показалось? Вот было бы здорово, если бы ты научился разговаривать. Мы могли бы с тобой поболтать о чем-нибудь по вечерам, а то Тис все время в своих мыслях, даже поговорить не может. Понятное дело. Мы же с тобой простые люди, ну, я имею в виду, что ты, конечно, же кот, простой кот, а вот Тис – всегда весь в делах. Занят!
