– Нет, – замотал головой Тис. – Не о себе. То, что тогда случилось в кузнице, явно исходило извне. Хотя, может быть, и с той же стороны, откуда здесь появилось и это. И эта беда. Я про убийцу, если что. Про врага. Думаю, у него какая-то другая цель. Возможно, он тоже ее ищет. Поэтому до сих пор не…
– Не убил, – подсказала Капалла.
– Да, – прошептал Тис. – До сих пор не убил. Потому что всякий раз, когда он кого-то убивал, это было скорее чем-то вроде защиты. Я не знаю, что случилось тогда со Стайном, но с Оллой точно была защита. Олла не была целью…
– Но ведь та погань, что была вытравлена Фаолой из тела Стайна, да и та, что вытравлена из тебя, не была найдена в теле Оллы, – заметила Капалла.
– Вы хорошо знали Грана? – спросил в ответ Тис.
Капалла ответила не сразу. Помолчала, облокотилась спиной на ограждение, подняла руку и поймала морду лошади, свесившуюся над плечом. Ответила только через минуту:
– Не настолько хорошо, как этого ему хотелось. Мне сложно с тобой об этом говорить, Тис. Ты ребенок. И ты – мужчина.
– Понимаете… – Тис задумался. – Я постоянно все это пересыпаю в голове. Я не знаю, что случится потом, может, уже сегодня, или завтра, поэтому должен кому-то сказать. Бывает так, что сам человек хороший, но служит плохим людям?
– Случается всякое, – пожала плечами Капалла. – Но обычно в таком водовороте судьбы всегда оказывается, что этот хороший человек где-то ошибся. Или просчитался. Или еще что. Или когда-то был недостаточно хорош. У всякого поступка есть причины. И последствия.
– Понимаете, – Тис понизил голос, хотя и так говорил шепотом. – Для меня во всем этом еще полно неясностей. Точнее, чего-то не хватает. Какой-то мелочи. Но так-то все вроде складывается. Причем, не так важно, плох ли был тот же Гран или хорош. Вот взять тот же ожог лица. Я только что узнал у Скриба, что он случается, если противостоять одному простому заклинанию. Противостоять с тремя оборотами. Мы с этого заклинания противостояние начинали. И лучше всех оно получалось как раз у Мисарты. Скриб сказал, что вспышка бывает, если противостоять заклинанию заучивания. И вот, я не знаю, конечно, каким заклинанием отбивали память Йоке и Мисарте, но что, если это то же заклинание заучивания, но вывернутое наизнанку? То есть, заклинание стирания памяти? Или же заучивание новой памяти? Мисарта пыталась противостоять, безрезультатно, но лицо себе обожгла. И лошадей. Свою, и ту, что была рядом.
– Гантанас тоже это предположил, – улыбнулась Капалла.
– А то, что та погань, что была во мне и в Стайне, не убивала его, он предположил? – спросил Тис.
– А что же его убило тогда? – не поняла Капалла.
– А что если она поджирала следы смертного колдовства? – спросил Тис. – Так же, как и поджирала мои силы? Может быть, кому-то хотелось, чтобы я был жив, но слаб? Вот они и запустили ее в меня.
– Или же… – Капалла напряглась… – Или же для того, чтобы спасти тебя, если кто-то захочет тебя убить. Чтобы эта тварь взяла чужую ворожбу на себя.
– Это вряд ли, – надул губы Тис. – Все-таки, лишая меня сил, рано или поздно она меня все равно убила бы.
– Но почему этой твари не оказалось в Олле? – спросила Капалла.
– Потому что она была с врагом один на один, – ответил Тис. – Айран валялся без чувств. Так же, как, наверное, валялись без чувств Йока и Мисарта. Враг подошел и стер свое колдовство. Он невидим. Его колдовство – это единственный способ его поймать. Может быть, он не мог стереть его при Гране? Или девчонки сразу пришли в себя?
– Что он делал в отряде Грана? – спросила Капалла.
– Возможно, он прятался в ком-то, – прошептал Тис. – В Стайне, в Гране, в Йоке, в Мисарте. Или невидимой тенью сидел на крупе коня любого из них. Сидел. Теперь он в крепости.
– Или меняет хозяина… – предположила Капалла. – Этакий наездник…
– Не обязательно, – вздохнул Тис. – Просто если кто-то из упомянутых и есть враг, как-то совсем становится… страшно. Знаете, я еще вот что подумал. Зачем во мне была эта дрянь? Может быть как раз для того, чтобы я не помешал вот этой пакости? Сейчас же этой дряни нет вроде бы? И я, наверное, могу помешать? Но не знаю как. И вообще все это конечно угадывание… Но истина где-то близко. Я чувствую.
