– А где же обещанная вода? – спросила Йора, и именно в этот момент стол зашипел от выплеснувшейся неведомо откуда воды.
– Вот и попробовали… – восхищенно прошептала Дина.
– Уравновесили, – скривилась Йора.
– Сгорело полностью, – обрадовалась Глойна и показала язык. – Ну да, не надо на меня так смотреть, я могу дарить свою невидимость, но пока что ненадолго и только маленьким неживым штучкам.
– Зато я могу ругаться на маленьких живых штучек, которые бегают босиком по камням! – угрожающе прошептала Йора, после чего Глойна взвизгнула, тут же опять стала невидимой и, судя по шлепанью босых пяток, побежала на свой второй этаж.
– Отлично, – пораженно прошептала Гаота.
– Отлично! – сказал, заходя в зал, Блас. – Кажется, тут кто-то обучается ярмарочным фокусам?
– Где пестик? – спросила его Йора.
– Вот, – Блас показал наполненный чем-то мягким кисет, развязал его и высыпал на продолжающий слегка дымиться стол что-то вроде серого песка.
– Это мой пестик? – спросила Йора.
– Это был твой пестик, – объяснил Блас. – Я положил его в кисет и вывесил за окном. Когда услышал треск, подтянул наверх. И вот вам результат. По-моему, тут что-то не так со знаком земли.
– Тут что-то не так с головой, – с отчаянием постучала себя по голове Гаота.
– Ладно, – улыбнулся Бланс и, прежде чем уйти, добавил. – Не буду вам мешать на нелегком пути освоения таинств колдовства.
– Это все? – упавшим голосом спросила Гаоту Йора.
– Все только начинается, – твердо сказала Дина. – Две пробы – две неудачи. Но у нас же было три заклинания поиска. Еще одно было на живое существо. Ты его пробовала?
– Пробовала, – прошептала Гаота.
– На ком? – хором спросили Дина и Йора.
– На Брайдике, – вздохнула Гаота и, увидев побелевшие лица подруг, тут же их успокоила. – Не волнуйтесь. Он не сгорел и не рассыпался. Я просто раскинула заклинание поиска на кота. Без сквозняка. Вложила побольше силы и он тут же нашелся. В трапезной.
– Где же ему еще быть перед обедом? – с облегчением выдохнула Дина.
– А на убийцу? – прошептала Йора.
– Тоже, – кивнула Гаота. – Только оно так не работает. Мало того, что недалеко бьет. Но и не работает. Пустота. Наверное, надо знать, кто убийца.
– Да уж, – согласилась Йора, – было бы неплохо.
– А если со сквозняком? – прищурилась Дина.
– Нет уж, – твердо сказала Гаота. – Мы же не знаем, что у нас получится в итоге. К тому же, всякий воин ведь тоже убийца. Он же сражал врагов. А в крепости полно воинов. А что если мы наведем какую-то ворожбу на охранников крепости? Или на того же Юайса? На Уинера? На Габа? У них в жизни случалось разное, думаю.
– И что нам делать? – спросила Йора.
– Обедать, – сказала Гаота. – И думать.
– Вот вам и последовательность, – пробормотала Дина. – Не просто так по ней в той книге было написано то предупреждение.
– Тут ни в одной книге ничего не написано просто так, – заметила Йора.
– Да ладно, – усмехнулась Гаота, кивнув на полку с виршами. – Полно.
* * *
Гаота думала о происшедшем весь день. И в трапезной, и в среднем зале, куда подруги затащили ее поиграть в два мяча, хотя игра и не получилась, потому что Гаота вспоминала о мяче только тогда, когда он в нее попадал, и опять в трапезной, и в каминном зале, где они под приглядом Сионы скоблили испорченный стол, и уже в своей комнате, когда Дина и Йора сочли, что Гаоту лучше оставить в покое и разошлись по кроватям.
Гаота лежала в своей постели, прислушивалась к мурчанию Брайдика, который и в этот день не страдал от недоедания, и продолжала думать.
Она думала о сегодняшней неудаче, вовсе не стараясь себя убедить в том, что это всего лишь первый шаг к удаче. О Тисе, который так ничего и не рассказал об его недавнем разговоре с Гантанасом, сославшись на то, что у него нет секретов от Гаоты и ее подруг, но эти секреты есть у кого-то еще. О Тиде, который, конечно же, прав в своем подходе к преподаванию правил колдовства, потому что именно этот подход позволяет не упустить ничего и создать из одаренных подростков настоящих магов, но кое в чем ошибается, поскольку нельзя все разложить по коробочкам и сосудам. О Гране, который не просто убежал из крепости и унес что-то важное, пусть даже это важное хранилось только у него в голове. О Мисарте, которая была более скрытна, чем кто-либо в приюте, но в которой чувствовалось то, чего нельзя было скрыть – какая-то прошлая или нынешняя боль. Конечно, не такая, как в Тисе, но тоже ощутимая и живая. О Кайле, которая словно была соткана из похожей боли. О Гантанасе, которому, наверное, было труднее всех. О своих подругах, что и в самом деле стали для Гаоты семьей. И думая обо все этом, она, как и почти каждый вечер, вспоминала маму, сестер, отца. Но только не тот страшный день, когда осталась без них.
