Вскоре Ал изрезал себе все пальцы, но не сразу понял почему.
Оказалось, каждый камень покрывала оболочка из мельчайших ракушек с чрезвычайно острыми краями. А в воде порезы не чувствовались.
Море полно неожиданностей и коварства. Придя к такой мысли, он стал более осторожен и вскоре обнаружил крабов.
Здесь они кишмя кишели. Ведро быстро наполнилось.
Окрыленный успехом, он вернулся в хижину. Франк дремал.
Ал поставил воду на примитивный очаг, а когда она закипела, бросил в нее крабов.
— Удачно порыбачил? — спросил Франк.
— Отлично, пальчики оближешь, обещаю…
— Говорю же тебе — я не хочу есть.
— А ты через «не хочу», если, конечно, не предпочитаешь умереть от истощения… Неважная смерть. Жизнь уходит, как вода из корзины…
Он заставил Франка съесть несколько приготовленных им крабов. Блюдо получилось чудесным.
— Надо жить здесь, чтобы прочувствовать эту вкусноту, — пошутил Ал.
День прошел незаметно. Ал организовывал их жизнь на островке так, будто собирался остаться здесь надолго.
При внимательном осмотре в домике нашлось немало полезных вещей.
Так, в куче старого хлама он обнаружил бидон отработанного масла, видимо, попавший сюда с какой-то моторки.
Эта находка его чрезвычайно обрадовала, так как решала проблему освещения, по крайней мере, на ближайшее время.
Из пустой банки из-под сардин и куска хлопчатобумажной ткани, скрученной в фитиль, он соорудил масляную лампу.
А на пляже, на камнях под водорослями им были найдены морские блюдечки. Он их отдирал с помощью старого ножа и, когда их набралось достаточно, вернулся, чтобы испечь.
— Мы что, вечно будем здесь жрать ракушки и крабов? — спросил Франк.
— А что делать? Курицу по-охотничьи придется отложить на после… И потом, ракушки полезны, в них много фосфора…
Жалкий ужин не принес должного удовлетворения их желудкам. Рана Франка пребывала в прежнем состоянии. Ал вновь промыл ее виски.
— Приходится портить хороший продукт. Идиотизм, — сказал Ал. — Ну хорошо, оно хоть твою сволочную рану дезинфицирует.
Франк казался подавленным: он по-прежнему ничего не видел! И чувствовал себя как в глубоком черном колодце… Ему было больно и страшно.
— Давай, — сказал Ал, — ложись и постарайся заснуть.
— Я не хочу спать. И так весь день провалялся.
— У тебя еще приличный жар, нужен отдых… Сейчас ты можешь себе это позволить, так что пользуйся случаем… Как только поправишься, мы отсюда в один прекрасный вечер смоемся.
— И куда пойдем?
— Куда захочешь…
Они помолчали. Плохой фитиль давал колеблющийся свет, дымил, а отработанное масло сильно воняло.
— Что это? — вскочил вдруг раненый.
Ал, поддавшись чувству тревоги, нахмурился и прислушался.
Он не услышал ничего необычного: только грохот волн и скрипучие голоса птиц.
— По-моему, ничего…
— Мне показалось, я слышу…
— Что?
— Не знаю, крики…
— Это море и птицы, — равнодушно сказал Ал. — Какой ты нервный сегодня! Надо тебе встряхнуться.
— В темноте лучше не встряхиваться, — проворчал Франк. — Мне кажется, что в этой ночи меня подстерегают тысячи опасностей.
Протестующий голос Ала прозвучал фальшиво:
— Не бери в голову, парень. Я рядом… и пистолет тоже… У меня целых три патрона осталось.
— Они намокли, — заметил Франк.
— Еще чего… В пиджаке был нейлоновый кисет для табака… В него я и завернул пистолет…
— Догадливый… А с табаком что сделал?
— Выкинул. Он тебе нужен?
— Нет, я не курю…
— Я тоже, — сказал Ал.
Франк встал на колени на своей кровати из сушеных водорослей.
— Мне страшно, — признался он.
— Да я же тебе говорю, что я вооружен!
— Именно поэтому…
— Что?!
— Если бы тебе вдруг пришло в голову, Ал, ты мог бы вытащить свою пушку и направить на меня, а я бы даже не заметил… Ты прицелишься… У тебя будет много времени!
У Франка стучали зубы! Из-под повязки градом лился пот. Он дрожал.
Пораженный, Ал наблюдал за нервной вспышкой.
— Вот! — закричал Франк… — Сейчас! Сейчас! Я чувствую, как ты целишься в меня! Да! Я чувствую, чувствую черную дырку ствола… Не стреляй, Ал! Умоляю тебя!
— Не сходи с ума, — посоветовал Ал.
— Руки! — приказал Франк… — Дай обе руки, быстро!
Ал осторожно протянул ему руки. Франк лихорадочно их ощупал и, постепенно успокаиваясь, глубоко вздохнул и пробормотал:
