— Если вам удастся опровергнуть алиби этого Граймторпа, — заметил сэр Импи, переплетая пальцы рук, — мы сможем предъявить обвинение. Как вы думаете, Мерблес?
— Как бы там ни было, и Граймторп, и его работник, оба подтверждают, что его, Граймторпа, в среду вечером в Граймеровой Норе не было, — ответил адвокат. — Если он не сможет доказать, что был в Стэпли, значит, он был в Ридлсдейле.
— Клянусь Юпитером! — вскричал Уимзи. — Отправился на лошадке, где-то остановился, привязал ее, вернулся обратно, встретился с Каткартом, пристрелил его и на следующий день вернулся домой с рассказом о сельхозтехнике.
— Он даже мог побывать в Стэпли, — вставил Паркер, — раньше уехать или позже приехать, совершив убийство по дороге. Так что особенно внимательно надо будет проверить точное время.
— Ура! — закричал Уимзи. — Я возвращаюсь в Ридлсдейл.
— А я, пожалуй, останусь здесь, — сказал Паркер. — Могут поступить сведения из Парижа.
— Правильно. Как только что-нибудь получите, сразу дайте мне знать. Кстати, старина!
— Да?
— Вам не приходило в голову, что вся сложность этого дела заключается в слишком большом количестве улик? На крохотном пространстве собралась целая толпа людей — и каждый со своей тайной, кого похищают, кого умыкают…
— Питер, я терпеть тебя не могу! — воскликнула Мэри.
— Йо-хо-хо, дружок! Ты попал в пруд к ракам.
Джек — потрошитель Великанов
Лорд Питер прервал свое путешествие на север, высадившись в Йорке, куда был переведен герцог Денверский в связи с готовящимся закрытием Норталлертонской тюрьмы. Питеру удалось добиться свидания с братом. Он нашел его в напряженном и подавленном состоянии в результате воздействия тюремной атмосферы, но все столь же решительным и несгибаемым.
— Несмотря ни на что, старина, я вижу, ты держишь хвост пистолетом, — заметил Питер. — Чертовски медленно тянется вся эта судебная волокита, а? Но она развязывает нам руки, и это к лучшему.
— Все это чертовски неприятно, — ответил его светлость. — Хотел бы я знать, что себе думает Мерблес. Является сюда, чтобы запугивать меня — неслыханная наглость! Можно подумать, он меня подозревает.
— Послушай, Джерри, — заметил ему брат, — почему ты отказываешься подтвердить свое алиби? Ты же знаешь, как это помогло бы делу. В конце концов, если человек отказывается сообщить, что он делал…
— Я ничего не обязан доказывать, — величественно возразил его светлость. — Это пусть они докажут, что я его убил. Я не намерен сообщать, где я был. Ведь предполагается, что я невиновен, пока они не докажут мою вину, не так ли? Я считаю, что это стыд и позор. Совершено убийство, а они даже не чешутся, чтобы найти настоящего преступника. Я дал слово чести и подтвердил под присягой, что не убивал Каткарта — хотя, заметь, этот негодяй заслуживал этого, — но они даже не обратили на это никакого внимания. И тем временем настоящий убийца преспокойно разгуливает на свободе. Будь я на воле, я бы этого так не оставил.
— Тогда какого черта не выбраться отсюда? — с убеждением повторил Питер. — Я не требую, чтобы ты говорил мне здесь и сейчас, — он бросил взгляд на стоявшего поблизости охранника, — но Мерблесу. Тогда мы смогли бы совместно заняться расследованием.
— Я бы предпочел, чтобы ты вообще в это не совался, — проворчал герцог. — Неужели бедной Элен, маме и всем остальным не хватает неприятностей, чтобы еще ты разыгрывал из себя Шерлока Холмса? Я считал, что ради спокойствия семьи тебе хватит ума не вмешиваться. Может, я и нахожусь в чертовски гадком положении, но, клянусь Юпитером, я не позволю делать из себя посмешище!
— Черт бы тебя побрал! — вскричал Питер с такой силой, что охранник чуть не подпрыгнул. — Ты сам и делаешь из себя посмешище. Если бы не твое поведение, все было бы в порядке. Может, ты считаешь, мне очень нравится, что моих брата и сестру таскают по судам, что по дому снуют репортеры, какую газету ни откроешь, везде твое имя и подробности дела, а кончится все это грандиозным спектаклем в Палате лордов с массой участников в красных мантиях с горностаями и прочей чушью. На меня уже начинают искоса поглядывать в клубе, и я отлично слышу, о чем шепчутся люди: