— Где обычно останавливаются люди в базарные дни?
— Наверно, чаще всего в «Короне и розе», Тим Ватчет — это ее хозяин — редкий сплетник и болтун. А в «Мосту и бутылке» хозяин Грег Смит — мрачный малый, зато держит хорошую выпивку.
— Гм, я думаю, Бантер, интересующее нас лицо предпочло бы мрачность и хорошую выпивку гостеприимному хозяину. Поэтому я предлагаю «Мост и бутылку», а если там ничего не выйдет, перейдем в «Корону и розу» и нажмем на словоохотливого Ватчета.
И они свернули во двор большого, облицованного камнем здания, на длинной вывеске которого смутно значилось «Мост с бойницами», что благодаря особенностям местной этимологии (вероятно, под влиянием естественных ассоциативных связей) было превращено в «Мост и бутылку». Вручая лошадь сварливому конюху, лорд Питер обратился к нему самым дружелюбным тоном:
— Скверное сырое утро, а?
— Ага.
— Хорошенько накорми ее. Я здесь не в последний раз.
— Ага.
— Не много сегодня народу здесь?
— Ага.
— Зато в базарные дни, верно, у вас дел невпроворот.
— Ага.
— Наверное, издалека приезжают?
— Н-но! — крикнул конюх, и лошадь сделала три шага вперед. — Тпру! — осадил он ее, и она остановилась, высвободив оглоблю из дужек. Конюх снял оглоблю и с грохотом швырнул ее на землю. — Пошла, н-но! — промолвил конюх и вышел из конюшни, оставив любезного лорда Питера с таким унизительным пренебрежением, которое вряд ли еще когда-либо приходилось переживать этому благородному отпрыску.
— Я все больше убеждаюсь в том, что Граймторп останавливается именно здесь, — заметил его светлость. — Ну что ж, а теперь посмотрим, что у них в баре. Вилке, вы мне не потребуетесь. Можете располагать собой, закажите себе ленч. Не знаю, сколько мы здесь пробудем.
— Очень хорошо, милорд.
В баре они застали мистера Грега Смита, который с мрачным видом проверял длинный счет. Лорд Питер заказал пива себе и Бантеру. Однако хозяин, похоже, был возмущен такой вольностью и кивнул на девушку за стойкой. Так что Бантеру ничего не оставалось, как вежливо поблагодарить своего господина за поставленные полпинты и приступить к беседе с барышней, в то время как сам лорд Питер пытался засвидетельствовать свое почтение мистеру Смиту.
— Ах, хорошее пиво, мистер Смит! — промолвил его светлость. — Мне сказали, что только здесь я найду настоящее пиво, и, клянусь Юпитером, меня не обманули!
— Ага, — откликнулся мистер Смит. — Бывало лучше. Не те нынче времена.
— Ну, лучшего мне и не надо. А кстати, мистер Граймторп сегодня здесь?
— А?
— Не знаете, мистер Граймторп в Стэпли сегодня?
— Откуда мне знать?
— Я думал, он всегда здесь останавливается.
— А-а.
— Может, я неправильно понял. Но мне казалось, что такой человек, как он, предпочтет место, где самое лучшее пиво.
— А?
— Ну что ж, раз вы его не видели, наверное, он сегодня не приехал.
— Куда приехал?
— В Стэпли.
— А он здесь не живет! Он может приезжать и уезжать без моего ведома.
— Конечно-конечно! — выйдя из состояния шока, Уимзи уловил суть недоразумения. — Я имею в виду не того Граймторпа, который живет в Стэпли, а мистера Граймторпа из Граймеровой Норы.
— Что же сразу не сказали? Ах он. Ага.
— Так он здесь сегодня?
— Не, я об нем ничего не слыхал.
— Наверное, он приезжает в базарные дни?
— Иногда бывает.
— Далековато. Наверное, приходится оставаться здесь на ночь?
— Вы останетесь на ночь?
— Нет, не думаю. Я размышлял о своем приятеле мистере Граймторпе. Верно, ему частенько приходится оставаться здесь на ночь?
— Случается, может.
— Так, значит, он не здесь останавливается?
— Не-е.
— О-о! — воскликнул Уимзи и раздраженно подумал про себя: «Если все аборигены здесь таковы, что их надо как улиток извлекать из раковин, так мне точно придется остаться здесь на ночь…» — Ладно, — добавил он вслух, — когда он в следующий раз появится, передайте ему, что я им интересовался.
— А кто это такой — я?
— А-а, один дружок из Шеффилда, — расплылся лорд Питер в счастливой улыбке. — Всего хорошего. Не премину отрекомендовать ваше пиво.
Мистер Смит заворчал, а лорд Питер неторопливо направился к выходу. Вскоре вслед за ним поспешно вышел и мистер Бантер с таким выражением лица, которое у кого-нибудь другого могло бы быть принято за самодовольную ухмылку.
