И вот пришло время подводить итог. Князь ни о чём не жалел. Будучи на пороге небытия, изведав всё, что можно изведать: власть господаря, подобную царской самодержавной, унижение, даже позор бегства, уважение учёного сообщества, избравшего его почётным членом Берлинской академии, внимание и почести императора великой империи, горечь потерь любимых существ и радость обретения новых, — он расставался с жизнью как мудрец.
Разумеется, он мог бы сделать больше. Разумеется, жаль, что из тринадцати его учёных трудов, да, из тринадцати, только два облеклись в книги.
Тройка, тринадцать и двадцать шесть были его роковыми числами. Сейчас он снова обращался мыслью к этому. Тринадцатого марта 1693 года умер отец. И тогда же бояре постановили отдать ему господарство. Но интриги оказались сильней. Год рождения его самого — 1673-й. Суждено ли ему дожить до двадцать шестого октября — до своего пятидесятилетия? Всё, увы, теперь в руках Божиих, лишь он в силах продлить его дни, врачебная же наука призналась в своём бессилии. Двадцать третьего ноября 1710 года он был провозглашён господарем Молдавии, а тринадцатого апреля следующего года был заключён тайный договор с Петром. В 1713 году он потерял любимую жену Кассандру...
Можно было бы продолжать. На нынешнем годе закончится его земное странствие. Он держал в руках две свои книги. Когда же доставало сил, князь в сопровождении Марии и сыновей добредал до своего кабинета. Он перебирал рукописи — одну за другой.
— Вот моё главное богатство, я завещаю его вам, дети мои. Пусть оно увидит свет, пусть оно придёт к людям. И имя Кантемиров не изгладится из памяти человеческой. Вот «Иероглифическая история», вот «Неописуемый образ священной науки», «Всеобщая сокращённая логика», «Исследование природы монархий», «История возвышения и упадка Оттоманской империи», «Описание Молдавии»... Смею думать, что в моих сочинениях немало поучительного и даже пророческого. Их будут читать, да. Я облагодетельствовал и турецкую музыку, это вам известно, они пользуются сочинённой мною нотной системой...
Этот монолог, как видно, утомил его. Князь замолчал. В открытую дверь вбежал пёс Гривей, потыкался носом в одного, в другого и замер, положив голову на колени князя и усиленно виляя хвостом.
Неожиданно подал голос самый младший — Антиох.
— Клянусь тебе, отец! — с жаром воскликнул он. — Дай мне только опериться, и я издам твои труды. Их будут читать на многих языках!
Слабая улыбка тронула губы князя.
— Тебе придётся перевести их с латыни, мой мальчик. Латынь — язык узкого круга подвижников науки. А это не так легко. Ионикэ подтвердит: он перевёл «Книгу системы, или Состояние мухаммеданския религии».
Теперь пришла очередь улыбнуться Ивану Ильинскому, бессменному секретарю и помощнику князя.
— Пока я жив, мой господин, — ответствовал он, — Антиох не останется без помощи. Да он и так уже твёрдо стоит на ногах, несмотря на свой юный возраст. Я бы даже сказал, что он уже вошёл в зрелость: его сочинения и суждения свидетельствуют об этом. Он — достойный сын своего отца и унаследует его славу.
— И я, отец, и я! — Мария опустилась на колени у ног князя. — Мы вместе с Антиохом понесём твою славу во все концы.
Гривей вежливо посторонился, уступая Марии место, и лизнул её в лицо, продолжая вилять хвостом.
Эта идиллическая сцена растрогала князя и, казалось, взбодрила его.
— Спасибо, дети мои, я знал, что труды мои не сгинут. — Князь сделал попытку обнять Марию, но руки плохо повиновались ему. — Я ухожу в лучший мир с единственным огорчением: никто из вас не подарил мне внуков. — При этих словах он снова слабо улыбнулся. — Мой пример никого из вас не воодушевил. Кроме множества латинских рукописей я произвёл на свет и семерых детей. Троих уж нет, — со вздохом закончил он.
Юная супруга князя Анастасия стояла возле стола. Вид у неё был отрешённый. Шестнадцати лет от роду она была выдана замуж за князя, успев подарить ему дочь. И всё-таки в семье она не привилась, оставаясь чужеродным дичком. Материнство не сделало её солидней, равно и супружество.
