— Весьма разумное рассуждение, — подхватил Толстой. — Коли уж вошли в великий расход, то следует напрячься да потратиться до конца. — Отчего-то довольный, он обвёл глазами почтенное собрание и продолжил: — Ну а коли тратить более нечего станет? Где взять? Нонешние наши питатели гурт скота нам пригнать могут — не более того. Надёжи на них никакой нету. Да и бедность здешнюю мы зрели. У них взять — их по миру пустить. Они же нас за благодетелей почитают, покровительства и помощи ожидают. А есть такие, которые только и ждут, как нам глотку перерезать, и оных больно много. Мы их видали и ихний набег испытали. Прав государь, — неожиданно закончил он, — надобно нынче же опереться на обе ноги.
Пётр усмехнулся и погрозил Толстому пальцем:
— Хитёр же ты, Пётр Андреич, хитёр да умён — оба ли угодья в нём? Да, тяжко. Великой спрос будет с губернатора астраханского. Верно, полагал он, что, будучи в родственниках, прикрывшись племянницею моею, будет ему поблажка во всём. Ох и просчитался! — воскликнул Пётр. — Ничего не прощу, ничего не спущу! Нерасторопен да нераспорядителен, по его вине, мы всё терпим недостачу. Погодим неделю, а далее будет видно, — вдруг оборвал он. — Благодарствую, господа, на согласии, отправляйтесь по своим делам.
Тягостны были последние дни августа и первые сентябрьские дни. Они были переполнены ожиданием. А потому всё валилось из рук. Вести отовсюду были неутешительны. Флот застрял у острова Чеченя, и, как видно, надолго. Посланный к уцмею кайтагскому поручик Карпов возвратился ни с чем. Уцмей объявил, что несколько аулов его сожжены, а потому люди терпят нужду во всём и ни скота, ни лошадей, как прежде обещал, он пригнать не может.
— Кто сожёг-то?! — вскинулся Пётр. — Не наши ли?
— Люди Дауд-бека. Всё разграбили и сожгли. Вы-де предались русским, и это мщение Аллаха.
Недобрые вести привёз из Баку поручик от флота Лунин. Прежние заверения, что тамошний правитель готов-де подпасть под руку России и сдать крепость, оказались обманом. Баку не примет русскую армию и будет оборонять город до последнего.
Куда ни кинь, везде клин! Пётр приказал вернуть полки, вышедшие было в поход к Низовой, и стать на месте прежнего лагеря у Дербента.
Действительность была горькая, позолотить эту пилюлю было нечем и не к чему. Пётр закрылся у себя, велел никого не впускать и ни о чём не докладывать, покамест он сам не выйдет. Взъерошив сильно поредевшие волосы, он предался раздумью.
Снизошла трезвая ясность: надобно возвернуть войско, пока не поздно. Укрепить гарнизоны, заложить крепость, создав базу для ударных полков. Баку отойдёт к России — это неизбежно, таков её интерес. А войско надобно сохранить, он, император всея Руси, обязан сохранить войско.
Решение было принято. И он уже с лёгким сердцем направился к Апраксину.
— Готовь войско к обратному маршу! — бросил он. — А пока прикажи призвать наиба и его присных. Будет он жалован нашими привилегиями, равно и жители дербентские, дабы жили спокойно и бестревожно под защищением России.
Весть о возвращении тотчас распространилась. Полки стали готовиться к маршу. Он совершился почти что с прежней торжественностью: с крепостных башен палили пушки, полки шли с развёрнутыми знамёнами под музыку тою же дорогой, какой входили в Дербент. Только пушки те были русские, гарнизонные, а музыка своя, полковая: валторны, фаготы и флейты. Не было ни зурначей, ни барабанщиков. Лишь безмолвные кучки жителей угрюмо глядели вслед.
«Отчего бы им быть угрюму? — думал Пётр, глядя по сторонам. — Неужто опасаются того же, что было свершено в аулах уцмея Дауд-беком? Но гарнизону дан приказ защищать город. И он его защитит».
Эта мысль его успокоила. А пока надо было торопиться. Великое множество дел ещё оставалось на обратном пути.
Глава двадцать вторая
ПЫЛЬ ОТ ШАГАЮЩИХ САПОГ...
В дальней дороге береги ноги.
Нету сапог, кои сносу не знают.
Солдат и босой блюдёт свой строй.
Генерал-то генерал, а штаны-то обмарал.
На войну идёшь — песни поёшь, а с войны идёшь —
ноги волокёшь.
Пословицы-поговорки
Голоса и бумаги: год 1722-й
Вашего Величества всемилостивейшее писание, отпущенное из Дербеня, прошедшего августа 30 дня, купно с приложенным при оном журнале о походе Вашего Величества с армиею из Астрахани в азиятские страны получили и чтя о многотрудном, токмо о благополучном в Перейду вступлении и получении там основания чрез подданство Вашего Величества высокодержавнейшей власти двух главных городов, особливо ж о вступлении и торжественном входе (как гиштория повествует) во созданный от Александра Великого град Дербень и о поражении противных владельцев войск и о разорении их земель здесь мы чрез куриера получили 28 сентября со превеликою радостию, за что воздав Всевышнему Победодавцу, при молебном пении, должное благодарение, отправили пиршество, при котором, как Вашего Величества верные подданные, духовного и мирского чина знатныя персоны, також из чужестранных его высочество герцог Голштинской со свитою своею и чужестранные министры присутствовали и за здравие Его Величества Петра Великого, вступившего на стези Александра Великого, всерадостно пили и сим всепокорнейше, за всемилостивейшее уведомление, наипаче же за такия, не токмо к высочайшей и бессмертной славе великого имени Вашего, но и для прославления подданного Вашего всероссийского народа и распространения государств и ради получения при помощи Вышняго из того впредь неизречённой всенародной пользы, за великие подъятые труды неустанно В. И. В. благодарствуем и желаем, да благоволит Всевышний непобедимое В. И. В. оружие и впредь вящщими счастливыми победами благословить и увенчать.
