— Ребята, это не обычный гадальщик. Здесь мы имеем дело не с гаданием, а с наукой о неведомом! Пусть он уж сам бы разобрался, а то ведь и жена его тоже понимает. Вы поднимайтесь, а я пойду и улажу это дело, а не то, стоит ему привести в исполнение то, что он задумал, как пропадут и наше имущество и наша жизнь.
И он спрыгнул во двор.
Носильщик испугался и крикнул:
— Кто это?
— Кто бы это ни был — я твой слуга! — ответил главарь шайки. — Помоги мне, я весь в твоих руках!
— Кто же ты? — спросил носильщик.
— Не морочь мне голову! — сказал главарь шайки. — Ты, кто обо всем осведомлен, знаешь, что мы, сорок воров, ограбили шахскую казну и спрятали ценности в яме в таких-то развалинах. Мы лишь просим тебя, чтобы ты все имущество и драгоценности отдал шаху, но нас бы не выдавал. Вот тебе сто ашрафи и возьми их себе на здоровье.
Вор отдал деньги, взял с него честное слово и ушел.
Жена от радости не знала, что делать, как будто бы у нее на сердце растаял сахар.
Наутро, не успел еще носильщик дойти до своей лавочки, как увидел, что градоначальник, полицейский комиссар и староста уже сидят там. Он сразу завопил:
— О, что вы от меня хотите? Еще утро не настало, а вы уже здесь! Идите в такое-то место, там в развалинах есть подземный ход, поднимите дверь, войдите туда и заберите шахскую казну.
Все обрадовались, пошли и увидели, что все правда.
Сообщили шаху. Шах послал за носильщиком и наградил его почетным халатом и другими подарками.
Прошло несколько дней. Вдруг у дочери шаха пропало алмазное кольцо, которое по цене равно было податям целой области. Сколько его ни искали, найти не могли. Доложили шаху.
— Идите лучше к новому гадальщику, — посоветовал шах, — потому что от нашего главного гадальщика нет никакого толка.
Ферраши привели нового гадальщика прямо в эндерун к шахской дочери. До этого в шахском эндеруне много рассказывали о его искусстве.
Гадальщик вошел в эндерун и увидел, что туда пожаловал сам шах, а слуги и служанки почтительно выстроились.
Шах сказал:
— У моей дочери пропал перстень. Ну-ка, поищи, где он? Всмотрись, что ты видишь?
Бедняга побледнел. «О горе, — подумал он, — в плохую я попал историю».
В это время шах закричал на него:
— Поторопись, говори скорей, что ты видишь?
Носильщик посмотрел в одну сторону, в другую сторону, но ничего не увидел. Тогда он обратился к шаху:
— Да стану я за тебя жертвой, сколько я ни смотрю, я ничего не вижу, кроме дыры в стене.
Лишь только он произнес это, как шахская дочь воскликнула:
— Он верно говорит, он верно говорит! Я совсем забыла: позавчера, когда я ходила в бассейн купаться, я сняла с руки перстень и положила его в дыру в стене.
Она побежала и вернулась с кольцом.
Все удивились, а шах опять пожаловал новому гадальщику почетный халат и перевязал его дорогой материей.
Потом он отстранил от должности главного гадальщика и назначил на эту должность носильщика, о чем издал приказ и скрепил его своей подписью. Гадальщику назначили жалование и отпустили.
Носильщик пришел домой и рассказал все жене:
— Я теперь стал водиться с самим шахом! Меня назначили главным гадальщиком.
Жена обрадовалась:
— Если так, то я завтра же пойду в баню, чтобы и меня люди тоже узнали!
На другой день она отправилась в баню с двумя служанками, которых недавно наняла.
Посмотрите, чего не бывает на свете!
До ее прихода в баню пришла жена прежнего главного гадальщика, но, конечно, уже не с той пышностью. Напротив, теперь она была печальна из-за падения своего мужа.
Когда жена носильщика вошла в баню и поздоровалась, все перед ней поднялись и зашептались, что это жена нового главного гадальщика. И вот, когда она увидела ту женщину, она начала подражать ее прежнему поведению, заважничала и стала на нее презрительно поглядывать.
Жена бывшего главного гадальщика хорошенько ее разглядела и увидела: «О горе! Это та самая жена носильщика!» Она вздохнула, задумалась, и многое ей хотелось сказать в ответ, но она не решилась вступать в пререкания с женой главного гадальщика.
Теперь послушайте о том, как высоко поднялась звезда гадальщика.
Когда шах услышал об искусстве гадальщика и сам в нем убедился, он дал ему лошадь с седлом и золотой сбруей, чтобы он на охоте находился при шахе.
