Он широко улыбнулся и поднялся на ноги, ну вообще-то на копыта. С прошлого лета Гроувер больше не притворялся простым человеком, перестал носить бейсболку, фальшивые ступни и даже джинсы, потому что ниже пояса у него мохнатые козлиные ноги. На его футболке красовалась картинка на тему иллюстраций из книжки «Там, где живут чудовища»[11], а сама майка была вся заляпана грязью и древесным соком. Его козлиная бородка стала гуще, так что он выглядел совсем как мужчина (или козел?), к тому же он стал одного роста со мной.
– Рад тебя видеть, Супермен, – улыбнулся я. – Ты помнишь Нико?
Гроувер кивнул мальчику, потом крепко меня обнял. Пахло он него свежим сеном.
– Пе-е-ерси! – проблеял сатир. – Я по тебе скучал! И по лагерю тоже скучал. В этой глуши не найти вкусной энчилады[12].
– Я волновался, – сказал я. – Где ты пропадал последние два месяца?
– Две ме… – улыбка исчезла с лица Гроувера. – Два месяца? О чем ты?
– От тебя не было никаких вестей, – упрекнул я. – Можжевела переживала. Мы отправляли радужные сообщения Ириды, но…
– Погоди-ка, – сатир посмотрел вверх, на звезды, точно пытаясь определить, где находится. – Какой сейчас месяц?
– Август.
Гроувер побледнел.
– Это невозможно. Сейчас июнь. Я просто прилег вздремнуть и… – он схватил меня за руки. – Теперь я вспоминаю! Он меня вырубил. Перси, мы должны его остановить!
– Стой-стой, притормози, – попросил я. – Расскажи, что случилось.
Приятель глубоко вздохнул.
– Я… я шел по лесу, вдоль берега Гарлемского озера[13], и ощутил, что земля дрожит, словно рядом находилось нечто могущественное.
– Ты чувствуешь такие вещи? – спросил Нико.
Гроувер кивнул.
– С тех пор как погиб Пан, я чувствую, если в природе что-то не в порядке. Когда я в лесной чаще, мои зрение и слух словно обостряются. В общем, я пошел на запах. По парку шел человек в длинном черном пальто, я заметил, что он не отбрасывает тени. Ясный солнечный денек, а он не отбрасывал тени, а при ходьбе мерцал.
– Как мираж? – уточнил Нико.
– Да, – кивнул Гроувер. – И если ему встречались люди…
– Они падали и отключались, – продолжил Нико. – Сворачивались клубочком и засыпали.
– Верно! Потом, когда он проходил, они поднимались и как ни в чем не бывало шли по своим делам.
Я уставился на Нико.
– Тебе известно, кто этот мужик в черном?
– Боюсь, что да, – вздохнул Нико. – Гроувер, что случилось потом?
– Я последовал за ним. Он все смотрел на здания, стоящие вдоль парка, как будто он их оценивал или вроде того. Мимо пробегала женщина в спортивном костюме, она упала, свернулась калачиком на дорожке и захрапела. Чувак в черном положил руку ей на лоб, точно проверял, нет ли у нее температуры, потом пошел дальше. К тому времени я уже понял, что он – чудовище или что-то похуже. Я следил за ним до этой рощицы, дошел до подножия огромного старого вяза и уже собирался призвать на помощь дриад, чтобы они помогли мне поймать злодея, но тут он обернулся и…
Гроувер сглотнул.
– Перси, его лицо… Не могу его описать, потому что оно все время менялось. От одного взгляда на него меня потянуло в сон. Я сказал: «Что вы делаете?», а он ответил: «Просто осматриваюсь. Всегда стоит провести разведку на поле боя перед битвой». Я ляпнул что-то очень умное, типа: «Этот лес под моей защитой, и я не дам вам устраивать здесь никаких сражений!» Он рассмеялся и заявил: «Тебе повезло, что я коплю силы для главного события, малыш-сатир, так что я просто позволю тебе вздремнуть ненадолго. Приятных снов». После этого ничего не помню.
Нико выдохнул.
– Гроувер, ты повстречал Морфея, бога сновидений. Счастье, что ты вообще проснулся.
– Два месяца, – простонал Гроувер. – Он усыпил меня на два месяца!
Я пытался осмыслить услышанное. Теперь ясно, почему все это время мы не могли выйти на контакт с Гроувером.
– Почему же нимфы не попытались тебя спасти? – удивился я.
Гроувер пожал плечами.
– Большинство нимф не ведут счет времени. Для дерева два месяца – это ничто, вероятно, им просто в голову не пришло, что со мной что-то не в порядке.
– Нужно выяснить, что Морфей делал в парке, – решил я. – Не нравится мне это «главное событие», о котором он упомянул.
