Гость тоже немного стушевался, схватился за пакеты, начал их потрошить.
– Коля, держи, это нам с тобой… Виски, ты же любишь? В дьютифри взял… А это вам… Это цифровая рамка, тут записано сто видов Фудзиямы…
– А почему Фудзиямы? Ты что, из Японии на нашу голову свалился?
– Ну да, оттуда. Сразу из Домодедова вам позвонил, и вот, добрался.
– Даже у стариков своих не был, даёшь! Надя, тащи его за стол, виски надо срочно выпить!
– Старики мои в Сочах отдыхают. Дома всё равно никого. Я и решил – сразу к вам.
– Правильно, Миша, решил, мы рады. – Надя вертела в руках цифровую рамку, избегая смотреть на гостя. – Идём за стол.
– Нет, ещё не всё. Вот эта штуковина… Это, Коль, тебе. Тут японский ветер живет, ты же любишь, я знаю. Послушай.
Николай приложил к уху раковину, послушал:
– Точно, это Фуджин. Ты что, и в самом деле из Японии? Там же чёрти знает что творится… Ты не из Фукусимы, надеюсь?
– Как раз оттуда. Да не переживай, я под радиацию не попал. А вот… Это ещё один бог. Для Коли – бог ветра, а для тебя, Надя, само собой, богиня солнца. Аматэрасу. Есть легенда у них… Она не знала, что является самой прекрасной из богинь, пока не посмотрелась в зеркало. Вот зеркало… Для тебя.
– Спасибо, Миша, можно, я не буду туда смотреть, а то зазнаюсь, и некому будет слушать твои рассказы…
– Ну всё, хорош, ты, коробейник, бросай свои пакеты, побежали за стол! – Николай сгрёб друга в охапку и потащил в комнату.
Стол не ломился: пара дежурных пузырей со спиртным, пара тарелочек с колбасой и ветчиной. Ни салатов, ни пирогов, ни домашних солений, ни холодца, ничего, что сделало бы честь хозяйке и продемонстрировало гостю незыблемость и святость семейного очага. Да и в обстановке сквозил холодок. Комната была наспех убрана, в углу, накрытые газетами, громоздились коробки, на окне не оказалось занавесок, а на диване – покрывала.
– Тут у нас лёгкий творческий беспорядок, не обращай внимания. Готовимся к летнему ремонту, чтоб ему пусто было. – Николай усадил растерянно озирающегося гостя за стол и принялся разливать виски.
– Скорее, собираемся в командировки, а ремонт, как всегда, подождёт, – негромко дополнила Надя.
– Ты стал ездить в командировки? Или туризмом увлёкся? Где был?
– В феврале торчал в Патагонии. А потом во Франции. Собственно, приехал только что.
– Так я не вовремя? Ты из командировки, а тут я?..
Николай придавил гостя к стулу и сунул ему в руку стакан:
– Сидеть, бояться… Во-первых, я приехал первого мая. Во-вторых, мы тебя не видели… Сколько, Надь, мы не видели этого типа?
– Три года.
– Вот, Миша, женщина всё помнит. И если ты, собака серая, ещё раз исчезнешь на три года, я знаешь что с тобой сделаю? Первый тост – за тебя!
Михаил замахал руками, и даже поставил стакан с виски назад на стол:
– Ни за что! Ты совсем совесть потерял! Сегодня девятое мая. Святой день.
– А, точно. Был неправ. Ну что, встанем, выпьем за победу.
Мужчины встали, выпили. Надя осталась сидеть, но выпила не раздумывая – сразу и до дна. Потянулась беседа: за три года много воды утекло, было о чём рассказать друг другу. Налили ещё, выпили за гостя, потом за хозяев, потом отдельно за хозяйку.
Потом Надя вышла на балкон курить, прихватив гостя. Некурящий Николай ушёл на кухню резать торт. Миша только тут поглядел прямо в глаза хозяйке и с удивлением заметил, что оба они тёмно-коричневые, никаких пятен на радужке больше нет. Догадался: контактные линзы.
– Надя, может, я в самом деле зря к вам?..
– Нет, Миша. Всё нормально, всё давно забыто.
– А чего ж вы так…
– Как?
– Ну, не знаю, холодно у вас как-то. Как чужие друг другу.
– Ты глупостей не выдумывай. Если что не так у нас… Ты тут ни при чём. За нас не переживай.
– Я не могу за вас не переживать, ты знаешь.
– Всё, хватит, замнём. Расскажи лучше про себя. Что ты в Японии делал?
– Да как обычно. Снимал. Подписал контракт с одним мерзавцем… Документальный фильм для «Би-би-си». Ничего интересного, рутина. А как у Коли дела в фирме?
– Фирму он закрыл ещё год назад. Не хочется ему.
– А чем же занят? Что за командировки?
– Решил вернуться в науку. Был консультантом в своем вузе, какие-то лекции там читал. Потом поехал в Аргентину. Денег у отца выпросил. Не успел приехать – сразу потребовалось ему во Францию. Машину продал… Мистраль, видите ли, только в апреле бывает настоящим. Теперь ещё куда-то собирается, и опять к Алексею Филипповичу побежит: дай, папа, денежку.
