Не слишком мягко и не слишком твёрдо. У себя в общежитии он вообще спал на брусках ламбапены. Поначалу казалось жестковато, зато, когда привык, ушла бессонница, донимавшая его прежде на мягком матрасе.
– Хорошо, – сказал Головин и, встав с кровати, направился к балконной двери. Открыл её и, постояв немного, улыбнулся.
Вилли оказался прав, здесь действительно было прекрасно. Ароматы струились в воздухе, соперничая друг с другом, жужжали насекомые, перелетая с цветка на цветок. Пели птицы, несмотря на то что за границами тёплой зоны по-прежнему властвовали снег и морозы.
– Эх, хорошо, – произнёс Головин и вернулся в комнату. После чего подошёл к зеркалу и обнаружил, что на полке под ним лежал целый набор расчёсок и мягких щёток для волос.
Выдвинув верхний ящик шкафа, он нашёл совершенно новый диспикер премиальной модели, о которой прежде не мечтал, и всякие мелочи, вроде наборов пищевых стимуляторов, коллекции паракислотных и нейтральных ферментов, а также пищевой целлюлозы специальной очистки.
– Ничего себе, – произнёс Головин и улыбнулся своему отражению в зеркале. Потом сходил к своему кофру, достал валявшийся отдельно чип связи от старого диспикера и вставил в новый аппарат.
И тотчас на него обрушился каскад непринятых звонков. Всего четырнадцать и все от тёти Элли.
Головин взглянул на баланс.
– Чего?! – произнёс он, поднося диспикер ближе. В окошке располагаемых средств для связи стоял знак бесконечности.
– А… А, ну раз такое дело…
Он включил операцию «обратный звонок» и подождал, пока после шести вызовов, наконец, отозвалась тётя Элли. Однако этот хриплый голос Головин узнал не сразу.
– Тётя Элли, это вы?
– Хто… Хто там?… – прозвучало в ответ, и Головин поначалу растерялся.
– Ой, Маркуша, это ты? А я вижу в сопроводиловке звонка смену региона!
– Да, тётя Элли, я звоню вам с того места, куда вы меня направили.
– Правда? Ой, как я счастлива!.. Сам заткнись, придурок!..
– Что, простите?
– Да это не тебе, просто ночь у нас, и некоторые недовольны…
– Ой, извините, тётя, я не подумал. Ну, если что, передайте нашим, что я в порядке и на новом месте. Пока.
Отбарабанив последнюю фразу, Головин выключил диспикер и какое-то время стоял, глядя на своё отражение в зеркале. Мог бы и прикинуть, в каком тётя находится часовом поясе, ведь всё необходимое программное обеспечение в диспикере имелось.
Головин стал рассматривать свой новый аппарат связи и обнаружил в нём множество неизвестных прежде функций.
– Микроскоп, – прочитал он вслух, – занятная функция.
Затем прошёл к подоконнику, куда прежде бросил случайную находку – запонку вместе с куском материи с неровными краями. На этой запонке крупными буквами было выгравировано: «В.Л.».
Кто же был этот «В.Л.» и почему он потерял запонку, да ещё вместе с куском рукава?
Повертев свою находку ещё, Головин обнаружил с другой её стороны едва заметную надпись. Буковки были размером, может быть, в миллиметр, не больше.
– Сейчас проверим, – сказал он и, наведя диспикер на плохо различимую надпись, сделал снимок в режиме «микроскоп». После чего просто увеличил его до нужных размеров.
– «Винсенту на память от Глории», – прочитал Головин и вздохнул. Сейчас было самое время подремать, а не нагружаться какими-то новыми проблемами.
– Спать, Марк, – скомандовал он себе и повалился на кровать в банном халате.
Головин проспал два с половиной часа, пока не был разбужен стуком в дверь.
Он очнулся ото сна и в первые мгновения никак не мог сообразить, где находится, но потом разобрался и побежал открывать дверь, за которой оказался Вилли с большим свёртком.
– Отдохнули, Марк? Так вас, кажется, зовут?
– Да, спасибо. Чувствую себя человеком.
– Ну и замечательно. Вот я привёз вам обновки.
С этими словами Вилли развернул пакет и стал раскладывать прямо на столе стопки белья.
– Прежде мы не знали ваших размеров, а то бы сразу приготовили. Но когда я с вами познакомился, сразу понял, какой размер нужен. Вот тут и носки, и майки, и трусы… И вот целая дюжина рубашек. Завтра ещё костюмчик подберу, он просто в дальнем складе остался.
– А… Почему это всё? – спросил Головин.
