Получалось, что у дяди была практически собственная империя, а уж как теперь потяжелело его слово! Это для капитана Лозе было особенно важно.
– У сенатора через двадцать минут предсессионный прогон выступления, в кабинете соберутся все начальники отделов комитета, так что не верти головой, Сидней, и не пускай слюни. Я едва выбил для тебя несколько минут, давай топай.
И Штольц подтолкнул Лозе к большой двери из красного дерева с массивной бронзовой рукоятью в виде лапы какого-то животного.
Лозе заготовил радостную улыбку и, потянув на себя тяжёлую дверь, зашёл внутрь.
Дядю он застал за большим письменным столом, стоявшим в самом конце неожиданно большого кабинета.
На стенах были развешаны портреты каких-то то ли знаменитостей, то ли их с дядей общих родственников. А мебель была как из музея – с кривыми ножками, полировкой и где-то даже с позолотой.
Под высоким потолком вместо утилитарных светильников красовалась трёхъярусная хрустальная люстра. За спиной дяди, вдоль всей стены, располагались книжные полки вперемежку с нишами для спортивных кубков.
Перелистывая какие-то документы, дядя не сразу заметил гостя, но потом поднял глаза, отложил пачку документов и, выйдя из-за стола, раскинул руки, воскликнув:
– Кто к нам заглянул? Наш любимый племяш Сидней! Иди, дядя тебя обнимет.
Лозе тоже раскинул руки и направился к дяде, но за несколько шагов до счастливой встречи родственников сенатор опустил руки и остановился.
Лозе остановился тоже, замерев с разведёнными в стороны руками.
– Да отпусти же руки, Сидней, не строй из себя дурака.
Лозе со вздохом подчинился.
– А я и вправду подумал, что вы рады видеть меня, дядя Уильям.
– Да прекрати, говори лучше, зачем приехал. И почему не известил меня звонком?
– Если бы я известил, вы бы так спрятались, что я бы вас не нашёл.
– Ну это да… – кивнул сенатор. – А как тебе вообще удалось пробраться, у нас ведь новые условия доступа.
– Не знаю, когда понял, что вы крепко отгородились, начал пробовать всё подряд, и что-то сработало, – соврал Лозе, понимая, что расскажи он, как было, эту брешь тут же заделают, а ему визиты к дяде ещё понадобятся.
– Ну, считай, отоврался, давай присядем, и ты расскажешь за оставшиеся четыре с половиной минуты, зачем приехал, – сказал сенатор и вернулся за письменный стол, подчёркнуто избежав переговорной зоны с удобными креслами, камином и столом с сигарными наборами.
Лозе задержал взгляд на всём этом великолепии, но дядя подогнал его:
– Сюда, Сидней, сюда!
И Лозе, ещё раз вздохнув, подтащил тяжёлый стул поближе к столу сенатора и сел.
– Короче, дело такое, – начал он, – у нас в городе ЧП, что-то там со взломом шпионских программ компании или даже хуже. Но это не так важно, мой начальник, майор Локхид, обделался, пытаясь покрасивее подать начальству победу, а в результате упустил преступника, и тот сбежал за пределы экономической зоны.
– Покороче, Сидней… – напомнил дядя и демонстративно поглядел на сверкнувшие брильянтами наручные часы.
– Я хочу на место Локхида, это одна задача, но хочу не просто, чтобы меня назначили, а заслужить эту победу, чтобы ещё и на будущее…
– Дальше, Сидней. Про твои хотелки я уже давно знаю. Что ты намерен предпринять конкретно?
– Я хочу стать во главе поисковой группы. У меня уже есть методика, она давно известна – прошерстить все информационные потоки в архивах экономической зоны и за ближайшими пределами, и мы выйдем на конечный пункт нашего беглеца. На данный момент, насколько мне удалось выяснить, он сорвался с крючка и даже центральное бюро его потеряло. Я хочу воспользоваться этим шансом, дядя. Они его всё равно найдут, но лучше, если в этом приму участие я.
– Это всё?
– Всё.
– Сидней, ты служишь в частной компании, а я государственный чиновник, понимаешь разницу?
– Да нет никакой разницы, дядя, уж эту-то кухню я хорошо знаю. Вы не можете отдать приказ служащему частной компании, но вы можете попросить кого надо, и это сыграет покруче приказа.
– Но послушай, есть же какие-то пределы. Одно дело – отмазать тебя от твоих скандалов с девками, и совсем другое – назначить на генеральскую должность.
