После многочисленных манипуляций, которым Головин потерял счет, на него, слегка утомлённого, взирал из зеркала почти что незнакомый ему человек с модной стрижкой со стрелочками на висках.
Кожа лица выглядела чистой, мешки под глазами исчезли.
Оставаясь под впечатлением, Головин пропустил мимо ушей навязчивые комплименты мастера и, отдав полсотни квадров, вышел с багажом на этаж.
Теперь он не пытался прижиматься к стенам и прятаться в углах, поскольку практически превратился в другого человека.
До вылета оставалось полчаса, а значит, было самое время спускаться к стойке регистрации и там попытаться придумать какую-то «картину-пантомиму», как выражался Изи Весёлый, называя таким термином собственное поведение при проверке его полицейскими.
Целью «картины-пантомимы» было запутать полицейских либо, разыграв из себя дурачка, так незаметно скинуть товар, чтобы потом его не пришлось долго искать.
Теперь у Головина была другая осанка и другая походка. Он вышагивал с достоинством, как бы поглядывая на окружающих сверху вниз.
Однако по мере приближения к стойке регистрации прежние страхи понемногу стали возвращаться к нему, и к моменту, когда он предстал перед милой девушкой с большими серыми глазами, Головин уже не выглядел как хозяин жизни.
– Что вам угодно, сэр? – спросила девушка и поправила на груди бейджик.
– Я… Я и сам не знаю, – с потерянным видом сообщил Головин. Он понимал, что если эта девушка его выдаст, улететь ему не дадут, у Генеральной компании здесь всё схвачено. Слишком близко к экономической зоне, где они были полновластными хозяевами.
– Что с вами? Я могу вам чем-то помочь? – спросила девушка, и в её голосе послышались нотки сопереживания и симпатии. Молодой человек ей нравился.
– Мне уже никто не сможет помочь, – напуская драматизма, чуть нараспев произнёс Головин. Нет, он не играл раньше в любительском театре, но сейчас обстоятельства способствовали его игре.
– Может, вызвать врача? Вы нездоровы? – спросила она и коснулась его руки.
– Сегодня они схватят меня, и я… Я никогда не увижу родной Пингхольм – родину моих предков.
– Кто? Кто должен схватить вас? – забеспокоилась девушка и огляделась.
– Меня хотят женить на богатой старухе, чтобы поддержать бизнес моей мачехи, злобной интриганки, которая… Которая избивала меня в детстве…
Головин шмыгнул носом, и большие глаза девушки стали наполняться влагой.
– А кто хочет схватить вас? – спросила она, и её голос дрогнул.
– Агенты мачехи. Они повсюду. Они подкупают полицию, они прослушивают, подсматривают.
Головин всхлипнул и сделал вид, что едва сдерживается, чтобы не разрыдаться, а он на самом деле едва сдерживался. Приближалась фаза кульминации.
– Но… Но вы можете уехать, сбежать куда-то…
– Да я уже думал об этом и, конечно, убегу, но можно я когда-то потом позвоню вам?
Девушка хотела что-то сказать, но в горле у неё запершило, и она активно закивала.
– Вот только одна проблема, едва я зарегистрируюсь, они тут же узнают обо мне…
– Да, они уже подходили и просили меня, чтобы я дала знать о некоем… – она сверилась с планшетом, – о Марке Джонотане Головине. Это вы?
Головин обречённо кивнул.
– Ну, так не бойтесь, Марк, я вас не выдам! Давайте документ, я зарегистрирую вас, а особую отметку с вашей позиции сброшу. Скажу, что сервер залип, у нас так иногда бывает. А ещё моя напарница придумала конфетную бумажку под квантовый друппер подсовывать. Он сразу перекашивает абсолютный нуль первоначальной настройки, и сервер останавливается, перебрасывая нагрузки в текущий трафик отдела инженерной поддержки. Они на нас потом так орут!
Девушка хихикнула, и Головин улыбнулся тоже, подавая свою кадетскую карточку-удостоверение. Другого документа у него пока не было.
Через несколько секунд Марк был зарегистрирован пассажиром, и девушка вернула ему удостоверение.
– Вы прекрасны, Пенни, – произнёс он растроганно, потому что и вправду проникся симпатией к сотруднице космопорта.
– Вообще-то, я Лиза, – сказала девушка и, быстро написав что-то на листке бумаги, подала Головину.
– Почему там написано «Пенни»? – спросил он, пряча листок в карман.
