Заметив, щук, Тит, не говоря ни слова, опустился перед Лаврушкой на колени и осмотрел забинтованную ногу. Лубки были на месте, засохшая глина тоже как будто не растрескалась.
— А если криво срастется? — спросил Тит.
— А если ребята с голоду помрут? — ответил вопросом Лаврушка. — Лучше с кривой ногой, чем с кривой душой!..
Тит зажег костер, сварил в котелке щуку. Ее съели мигом. Вторую щуку Тит засунул в мешок вместе с тремя утками.
— Пошел! — произнес он.
— Может, поспишь капельку?
— Я у них там все съел… Последние две лепешки…
— Не заблудись… Ночь.
— Пошел! — повторил Тит.
— Иди…
С этой тропки Тит не сходил восемь суток. Каждый валун, низко нависший сук, узловатый корень были ему знакомы. Он помнил даже запахи. В одном месте в воздухе плавал аромат смолы. В другом густо пахло хвоей. В низине, как раз на полпути, ударяло болотной прелью. На одном пригорке ощущался даже запах меда. Но нигде не пахло дымом. А в этот раз, миновав в темноте низину, Тит с удивлением почувствовал запах дыма. Он принюхался, повел по-собачьи носом и задрожал от волнения.
Для таежных жителей и дым раскрывает свои секреты. Опытный таежник безошибочно отличит едкий, тяжелый дым, насыщенный парами низового пожара, сжигающего траву, мох и кустарник, от летучего ароматного дыма верхового пожара, несущегося по кронам деревьев. А дым костра — как раскрытая книга. Настоящий сибиряк скажет, далеко ли горит костер, какие дрова пылают в нем, кто его зажег — местный ли житель или случайный человек.
Тит по дыму определил, что это не пожар, что горит костер, что запалила огонь умелая рука. Тит торопливо выстрелил из ружья. А дальше в памяти у него сохранились только отдельные разрозненные картины: ответный выстрел, залитые красноватым светом костра палатки, знакомые лица приисковых пионеров, железные руки отца, сжавшие Тита до боли в ребрах, радостные возгласы каких-то чужих людей, лай собак, возбужденных общим волнением…
* * *
Поисковая партия разделилась. Приисковые рабочие, часть пионеров и Костя на следующий же день отправились назад, в поселок с Лаврушкой на носилках. Остальные пионеры, студенты и Аким Петрович остались в урмане и разбили палатки рядом с гейзером.
Гранитная глыба, замуровавшая ребят в пещере, была отодвинута. В «комнате» Пионера с утра шла работа: рассматривали пробы пород, изучали надписи на ярлычках, наносили на карту условные обозначения. Потом Аким Петрович сказал, обращаясь сразу и к своим практикантам, и к ребятам:
— Здесь собрана удивительная коллекция. Если запасы руды достаточно велики, а я думаю, что это именно так, то урман вскоре превратится в рудник. И назвать его нужно Пионерским. Не только потому, что пробы принадлежат бывшему золотоискателю по прозвищу Пионер, но и потому, что вторично эту кладовую разыскали пионеры! Посмотрите! — Аким Петрович указал на ящички с пробами. — Тут хромовые, никелевые, ванадиевые и вольфрамовые руды, золото…
— А в бутылке? — спросил Олег.
— Всему свой черед, — ответил Аким Петрович. — Дойдем и до бутылки, разберемся. Но я догадываюсь… Геологическое строение этого участка тайги очень своеобразное: горячий источник, скальные образования… Не исключена возможность, что где-нибудь по трещинам выходит на поверхность ядовитый газ.
— Если выходит, то рядом — в ущелье между скалами, где крест нарисован и стрела! — высказался Тит.
— Это мы проверим, — отозвался Аким Петрович.
Но проверка произошла сама собой.
Снаружи в пещеру долетели встревоженные голоса. Все поспешили к выходу. Когда выяснилась причина неожиданного переполоха, загадка с бутылкой газа была разгадана.
Поисковая партия захватила из поселка трех псов. Два флегматичных старых волкодава спокойно дремали на солнце. Третья собака — неугомонная вертлявая дворняга — повсюду совала свой нос и поплатилась за любопытство. Она юркнула в расселину, отлого уходящую вниз между скалами. Не прошло и пяти минут, как ее вой всполошил и людей, и волкодавов.
Люди столпились у входа в ущелье, а собаки бросились вниз по каменистому дну расселины. Но что-то заставило их вернуться. Повизгивая, они выбрались назад и побежали по карнизу над расселиной — как раз туда, куда указывала красная стрела, нарисованная на каменном столбе. Достигнув места, напротив которого внизу, метрах в пяти под карнизом, неподвижно лежала дворняга, собаки остановились и, нервно подергивая хвостами, уставились на свою мертвую подружку.
