Лаврушка первый пошел по залому на другой берег. Он миновал середину, вступил на одинокую сосну, давно свалившуюся в воду и все еще цеплявшуюся могучими корнями за земляную осыпь. Подгнившая сырая кора разорвалась под ногами, и Лаврушка, выпустив из рук ружье, шлепнулся на оголившийся ствол сосны. Твердая древесина под корой была скользкой, точно ее намазали мылом. Лаврушка отчаянно изогнулся, чтобы удержаться, царапнул ногтями по стволу и под испуганный крик Кости сорвался вниз. Это произошло у самого берега. Лаврушка упал ногами в воду и присел. Он почему-то даже не попытался выбраться из реки.
Костя увидел его белое напряженное лицо, запрокинутое кверху. Не думая об опасности, Костя побежал по предательской сосне, поскользнулся на том же месте и, как был, с ружьем и мешком за плечами, упал в воду рядом с другом.
Здесь было не глубоко — по грудь. Швырнув ружье и мешок на берег, Костя протянул Лаврушке руку.
— Только не дергай! — крикнул Лаврушка. — Я, кажется, сломал ногу и мне ее чем-то защемило там… под водой.
— Бро-ось! — не поверил Костя, остановившись перед ним в нерешительности. — Ушиб, наверно…
— Сломал… — тихо, извиняющимся тоном сказал Лаврушка. — И зажало — не двинуться…
Костя скользнул руками по мокрой Лаврушкиной штанине.
— Не та, — терпеливо поправил его Лаврушка.
Костя взялся за другую ногу. Чтобы добраться до ступни, ему пришлось окунуться с головой. Но и тогда он довел руку только до лодыжки. Дальше мешали спутавшиеся, переплетшиеся между собой сучья и палки. Они, как в капкане, держали Лаврушкину ступню.
Костя вынырнул и, взглянув на бледное лицо друга, опять погрузился в воду. На этот раз он открыл глаза и увидел коричневую плетенку из затонувших веток и сучьев. Течение парусом надувало Лаврушкину штанину. От ноги тянулось розовое облачко. Костя догадался, что это кровь, и яростно заработал руками, ломая и вытаскивая из мягкого ила скользкие пружинистые палки. Но подводный капкан долго еще держал Лаврушку.
Когда ребята, наконец, оказались на берегу, оба были измучены до того, что у них перед глазами плавали разноцветные круги. Опираясь на друга, Лаврушка проскакал шагов пять и опустился на траву. Костя тотчас осмотрел его ногу. Больше всего он боялся открытого перелома, при котором кость, прорвав мускулы и кожу, высовывается наружу.
К счастью, кровь шла из глубокой царапины. Перелом был внутренний. Костя понял это, увидев повыше лодыжки синеватую припухлость. Легкое прикосновение к ней заставляло Лаврушку вздрагивать и скрипеть зубами. Но он не стонал и не сказал ни слова, пока Костя не окончил осмотр.
— Нужны лубки! — сказал Костя.
— Плохо? — спросил Лаврушка.
— Обычно… Настоящий перелом, — беззаботно ответил Костя, хотя очень беспокоился за Лаврушку. — Ничего особенного! Сейчас позову ребят! Соорудим носилки…
— Чем позовешь?
Лаврушка глазами указал на ружье, валявшееся на берегу. Из казенной части сочилась мутная вода.
Косте не надо было объяснять, что произошла новая беда. Он схватился за патронташ. И кожа, и картонные гильзы — все отсырело. Ребята сами набивали патроны. Надеяться на то, что суконные пыжи не пропустят воду, не приходилось. И все же Костя перезарядил ружье и нажал на спусковой крючок. Вместо выстрела глухо щелкнул боёк. Попробовав без всякого результата пяток патронов, Костя положил на землю бесполезное ружье и вытащил нож.
— Пойду вырежу лубки… Потом придумаем что-нибудь.
— Спички положи на солнце.
Костя недовольно полез в мешок. О спичках он подумал раньше Лаврушки. Но ему не хотелось огорчать друга, и он молчал. Дальше таиться не было смысла. Раскладывая спички и коробок на согретом солнцем сухом песке, Костя украдкой посмотрел на Лаврушку. Их глаза встретились.
— Ты не хитри! — сказал Лаврушка. — Я ведь не дурак. Вижу, что влипли мы здорово… И про зарубки помню — мы не ставили их на том берегу… Не найдут нас ребята.
— Ладно, лежи! — грубовато ответил Костя и пошел с ножом в кусты.
Нога Лаврушки, стиснутая двумя лубками и перевязанная изорванной на бинты запасной одеждой, превратилась в толстую неподвижную колоду. Закончив перевязку, Костя накормил друга подмоченным невкусным салом, подвинул к нему начавшие подсыхать спички и присел рядом с ним.
