— Чудак человек! — возразил Юрко. — Как мы доберемся? Сами вместо паровоза впряжемся, что ли?
— Лошадку можно, — вмешалась в разговор Грунька. — Ту, что у сена стояла.
Юрко оживился. Глаза у него заблестели, но сразу же погасли.
— Лошадь не наша. Это воровство…
— Какое воровство! — воскликнула Нина. — Тут сказано, — она снова взяла удостоверение и прочитала: — Уполномачиваю товарища Антипова… Это твоя фамилия?
Глеб подтвердил.
…во имя революции применять любые чрезвычайные меры, вплоть до силы и оружия, — закончила она. — Никакого воровства! Просто — чрезвычайные меры. А на станции се отпустим… Лошадь и за сто верст дом найдет, а тут всего три километра!
* * *
График прибытия и отправления поездов не был в то время таким точным и нерушимым, как в наши дни. Не хватало топлива, исправных паровозов. Телеграфная связь часто нарушалась. Работе железной дороги мешали бандиты, возглавляемые всякими атаманами и «батьками» из бывших царских офицеров, помещиков, кулаков.
После налета одной из банд на продотряд Антипова железная дорога бездействовала до 12 часов следующего дня. Наконец, связь была восстановлена. Маленький толстенький начальник, похожий на два шарика, поставленных друг на друга, сообщил по линии, что станция подверглась нападению, что задержанный в связи с этим состав отправится через полчаса. Задерганный беспокойными пассажирами, он забыл предупредить, что на линии находится три грузовых вагона, проскочившие ночью мимо платформы.
На следующей станции, приняв это сообщение, обрадовали заждавшихся пассажиров. Слух, что скоро прибудет поезд, поднял всех на ноги. Замелькали корзины, мешки, сундучки, сколоченные из фанеры чемоданы. На платформе стало тесно.
К разношерстной бурливой толпе подошел болезненно-бледный человек в обмотках, неумело закрученных вокруг тонких ног. Полосатая матросская тельняшка виднелась из-под распахнутой шинели.
— Эй, братишки! — обратился он ко всем сразу сиплым голосом. — Скоро поезд?
Пассажиры отозвались вразнобой. Их ответы были бестолковые, противоречивые. Человек послушал, покачал головой, устало усмехнулся.
— Ясно, что ничего не ясно!
После этого короткого заключения он, волоча ноги, пошел по платформе к тому месту, где висел колокол и виднелась покосившаяся набок табличка — «Начальник станции».
— Иван Дубок! — представился человек начальнику, сидевшему за столом и нетерпеливо поглядывавшему в окно.
— Ну и что из того? — спросил начальник.
— Сейчас растолкую, — ответил Дубок и пошире распахнул шинель, чтобы показать свою тельняшку. — Ну-ка скажи, каким курсом и когда пойдет первый поезд?
Увидев матросскую рубашку, начальник подобрел.
— Матрос?
— Балтиец.
— Значит, в Питер?
— Туда.
— А здесь что делал?
— Отлеживался… Ранили тут, недалеко… Еле от смерти удрал!
— Скоро поедешь — жду поезда. А докуда довезут, — не знаю…
— Полку бы, что ли, отдельную… Силы нету еще…
— Полку не обещаю… А что, здорово долбануло?
— Легкие, гады, в двух местах продырявили. Кровью харкаю… Держусь на одном энтузиазме, да и тот по дороге к станции весь вышел… А и пути-то было — десять минут!.. Слаб, как тухлая салака. Крикни сейчас: «Иван, умри за революцию!» — И что ты думаешь? Шиш! Нету Ивана! Одно название! Умереть за резолюцию и то не могу — во до чего Дубок докатился! Без силы даже не умрешь, а только сгниешь, как гриб-поганка!
Он говорил отрывисто, дышал тяжело. Язык от слабости плохо слушался его.
— Сиди тут! — сказал начальник. — Попробую отвоевать для тебя полку. А то на тендере устрою…
В комнату ворвался громкий гул толпы.
— Идет! — произнес начальник.
Гул все усиливался и перешел в громкий хохот. И вдруг — затихла платформа. А минутой позже мимо окон побежали охваченные ужасом люди.
Начальник прильнул к стеклу. На путях показался плотный взмыленный битюг. Выбрасывая вперед большие, в тарелку копыта, отороченные сверху густой рыжей шерстью, он гулко ударял ими по шпалам и двигался вперед, круто изогнув напряженную шею. От лошадиного хомута шли натянутые, как струны, две толстые пеньковые веревки. Они были привязаны к буферам вагона. А на сцепном приборе сидела с хворостинкой в руке девочка.
