Уход Виктора с фабрики Паля приобрел скандальный характер. Об этом он сообщал в Москву
18 сентября 1898 года:
«Милые мама и брат Паша! Мое терпение лопнуло, и я вчера ушел в 3 часа дня из фабрики.
Это было так. Шабловский сказал мне, чтоб я послал одного человека работать в ночь. Но, во-первых, по условиям техническим это невозможно, а во-вторых, человек уже проработал день, и он не может работать ночью. Поэтому я велел красильщику остаться дома на другой день и выйти на работу в следующую ночь, тем более что Шабловский точно не обозначил, когда нужно посылать.
Когда я увидел Шабловского, он спросил:
— Кого вы послали?
Я ответил, что еще не посылал, а пошлю завтра, и добавил:
— Думаю, что человек, отработав день, не может работать ночь.
— Ах, вы все «думаете»? Пора бы и перестать!
Я ответил, что это касается только лично меня и думать он мне не запретит.
— Нет! Если хотите служить, то не думайте, а исполняйте, что приказывают! Иначе убирайтесь на…! — И, толкнув меня, стал ругаться по-площадному и велел, чтобы я сейчас же послал того человека работать в ночь.
Хорошо уже не помню, что я тут сказал ему. Помню лишь, что сказал немного погодя:
— Я уйду домой, — оделся и ушел на квартиру.
Сегодня я объяснялся с хозяевами. Они сказали, что Шабловский нанял меня, он же со мной и будет объясняться.
Тогда я пошел к Шабловскому и заявил ему расчет. Он сказал, чтобы я пришел после обеда, так как ему «некогда» (11 час. 15 мин.).
При разговоре с Шабловским я ему высказал все. А он мне предлагал выдать жалование за две недели, если я дам ему списать мою рецептную книжку. Я отказался и в 5 час. получил расчет (5 час. 30 мин. вечера).
Так как мне обещали выдать аттестат через час после расчета, то в 6 час. я пошел в контору. Конторщик сказал мне, что Шабловский не велел писать удостоверение. Тогда я отправился сам к нему и спросил:
— Почему не дают?
Он ответил, что даст тогда, когда я отдам рецептную книжку. Я сказал, что книжка — моя собственность и аттестат — тоже, и он не имеет права присваивать чужую собственность, и что я буду жаловаться фабричному инспектору. Он ответил;
— Пожалуйста!
Тогда я сказал ему, что такой низости не ожидал от него.
— Слушайте, слушайте! Вы в морду получите! — позеленел от злости Шабловский.
— Да, от такого господина, как вы, всего можно ждать! — ответил я (7 час. вечера).
19-е. Сегодня утром был у К. Я. Паля и рассказал ему, почему мне не дают удостоверение. Он ответил: «Это, наверное, недоразумение», — и обещал распорядиться, чтобы выдали. Если в понедельник не выдадут, то пойду к инспектору».
22 сентября Виктор написал Варваре Ивановне, что он не приедет по ее приглашению в Москву, и из Питера никуда не двинется, так как ему твердо уже обещают место на заводе Семянникова.
«Вчера я был у фабричного инспектора, и он сказал, что фабрика обязана заплатить мне за две недели вперед и выдать аттестат. И велел прийти в пятницу. А так как я не хочу, чтобы негодяи торжествовали и притесняли народ безнаказанно, то я подам на Шабловского к мировому.
Какое мне дело до того, что Шабловский вспыльчивый! Я тоже имею полное право быть вспыльчивым. А когда к тому же чувствую себя правым, то молчать не намерен, особенно перед подлецом.
Я надеюсь, что с голоду не пропаду, и, сознавая, что я поступил, как следует, я спокоен. Правда, первое время я был расстроен и волновался, но потом ко мне приходило много рабочих, и они меня успокоили».
Подходил конец сентября, а столкновение с Шабловским еще продолжалось.
Под напором фабричного инспектора этот лощеный хам удостоверение выдал. Но аттестат задержал и платить за две недели отказался. Он даже придумал версию, что не было у Ногина никаких своих рецептов:
— Это я продиктовал ему! За что же платить деньги?
— Я не знаю всех ваших дел с Ногиным, — многозначительно заметил инспектор. — Но сейчас в вашем заявлении логики нет. Зачем вы так добиваетесь книжки Ногина, если можете, любой его рецепт продиктовать другому лицу?
Три недели длилась проволочка: Шабловский не уступал. Виктор подал на директора в суд, инспектор согласился быть свидетелем на его стороне.
