Я улыбнулась и стала вспоминать наши жаркие ночи с Эженом. Одну за другой, сгорая от смущения и стыда. Слишком личное, слишком… наше даже для этой белоснежной долины, через которую я все еще шла. Щеки пылали, по позвоночнику ползла волна тепла, но холод медленно и неохотно отступал. Да и был ли он? Может быть, всего лишь сильная иллюзия или какие-то чары, о которых я не знаю. Значения это уже не имело. Я чувствовала, как ко мне возвращается сила. Не магия, вовсе нет! Есть вещи сильнее нее, прав был мой феникс. Сейчас меня согревала любовь.
И когда снег под ногами стал таять, открывая зеленую травку и хрупкие, как первый поцелуй любимого, подснежники, я увидела в нескольких шагах от себя замок колдуньи.
Высокие острые шпили сверкали, как алмазы. И возможно, для любого другого, казались бы страшными, но я больше не боялась. Спокойно поднялась по высоким ступеням. И узорчатые, тяжелые двери распахнулись передо мной, пропуская в огромный пустой зал с массивными колоннами. Казалось, он был тоже сделан изо льда, скорее всего, так и было. Но стены отливали сине-зеленым цветом, навевая странные мысли. Будто кто-то взял озеро, сделал из него замок, заморозил…
– Неожиданно, – раздался голос колдуньи, отвлекая меня от рассматривания стен.
Она стояла возле одной из ближайших колон, рассматривая меня, как неведомую зверушку. И, если и была удивлена или разгневана, не подала вида. Только глаза ее сверкали все холоднее и ярче, будто грозили вот-вот превратиться в кусок льда.
– Что дошла? – спросила я.
Страха перед Изольдой у меня почему-то больше не было. Я знала, что есть вещи хуже того, что она может со мной сотворить.
Никогда не увидеть Эжена.
– Значит, ты готова ко второму испытанию.
Она улыбнулась так, что меня окатило волной неприятного предчувствия. Я не успела и опомниться, как взметнулась очередная метель. И из нее вышел…
– Эжен!
Я не выдержала, бросилась к нему и замерла, потому что между нами выросла прозрачная, похожая на мыльный пузырь, стена. Маг же меня, казалось, не замечал, равнодушно смотрел вдаль. А я всматривалась в столь дорогие и родные черты и ловила малейшие изменения.
Кожа у него стала белой, словно снег, волосы покрывал иней, а глаза…
– Что ты с ним сделала? – в ужасе прошептала я.
Просто видеть у Эжена черный цвет глаз мне не доводилось. Никогда. да и сам он… слишком спокойный, уравновешенный, ледяной… А ведь огонь феникса должен себя хоть как-то проявлять в его движениях, взглядах, жестах… Заколдован! И как я могла про это забыть?
И отчаяние накрыло с головой, перед глазами потемнело.
«… хочу, чтобы в момент отчаяния, когда твоя вера будет находиться на грани, ты помнила: я тебя люблю. И это чувство не уничтожит ничто на свете. Ни проклятия, ни другие люди, ни обстоятельства, ни время, ни магия. Ничто, Риана. Оно не умрет, даже если мне вырвут сердце. Моя любовь останется в тебе. Всегда».
Если я и искала спасение, то оно заключалось в словах Эжена, сказанных накануне нашей разлуки. И я помнила, что тогда ему пообещала в ответ. Мы справимся. Но как же невыносимо больно видеть его таким! Все бы на свете отдала, чтобы растопить его замерзшее сердце, вернуть огонь феникса в глаза, услышать столь редкий, но желанный смех…
– Магия может быть беспощадной, – усмехнулась Изольда, про которую я уже успела забыть, не в силах отвести глаз от Эжена. – Если сможешь его победить, второе испытание будет засчитано.
– Кого победить? – недоуменно спросила я, почти потеряв нить разговора и услышав только последние предложения.
– Эжена, – сверкнула глазами Изольда.
И мне показалось, что от ее слов, у меня остановится сердце. Как можно биться с тем, кого любишь?
– Ну или… просто откажись от испытания.
То есть проиграть, даже не попытавшись?
Впрочем, чего я еще ожидала? И на что надеялась?
– Никогда не понимала, почему Эжен обошелся так жестоко с Гженкой, – тихо сказала я.
Затем обернулась к Изольде, ожидавшей моего решения.
– Но теперь я сама готова тебя убить просто за то, что ты с ним сделала.
– Побереги свои силы, деревенская глупышка. И запомни: прикоснешься к нему – умрешь.
